– Вот как? Это меня радует! – иронически воскликнул Эбергард. – Пожалуйста, когда вернетесь в столицу, кланяйтесь от меня господам коллегам и передайте как им, так и всем, кому найдете нужным, что они могут перестать интересоваться мной. Никому нет дела до того, где и как я живу!
– Как никому нет дела? А страждущему человечеству, которое имеет право рассчитывать на вашу помощь? – возразил Генрих.
– О, «право», «помощь»! – иронически засмеялся доктор. – Пусть «человечество» оставит меня в покое, я ничуть не интересуюсь им!
– Раньше же вы помогали людям! Почему же теперь не хотите облегчить ничьих страданий?
Вопрос был задан вызывающим тоном, но Эбергард был так поражен смелостью молодого человека, что даже не рассердился, а продолжал с ним разговор:
– Почему? А вот я сейчас отвечу вам на это, мой милый юноша. Потому, что мне надоели вечные жалобы больных, надоело вкладывать все силы в то, чтобы сохранить жизнь разным ничтожным людишкам, не знающим даже, для чего им нужна эта жизнь. Пусть пациент воображает, что он – центр вселенной и что для того, чтобы продлить его крошечное существование, нужно поднять на ноги весь свет. А, по-моему, человеческая жизнь ровно ничего не стоит, и чем скорее от нее отделаешься, тем лучше. Для блага же людей, о котором так много говорят разные пустозвоны, не стоит шевелить даже мизинцем. Все эти высокие слова: «Идеалы, любовь к человечеству, самопожертвование», – чистейшая выдумка; в жизни на каждом шагу встречаешь лишь ложь, жадность и эгоизм. Люди давят друг друга, не дают вздохнуть свободно, а еще говорят о любви к ближнему.
– Однако, доктор… – хотел возразить Генрих, но Эбергард не дал ему докончить фразу.
– У вас, наверно, голова набита разными идеалами, и вы думаете, что на земле небесный рай. По вашему лицу сразу видно, что вы большой фантазер. Но погодите, когда ваши добрые друзья раз двадцать обманут вас, изменят вам, предадут вас, тогда и вы будете такого мнения о людях, как я теперь. Я не лгу ни себе, ни другим и говорю прямо, что посылаю к черту все человечество. Я делаю только то, в чем нахожу удовольствие, и если кто-нибудь становится мне поперек дороги, то я без церемонии сталкиваю его со своего пути. Вот это – единственное мудрое правило в жизни, а все остальное – пустяки! Итак, молодой человек, я удовлетворил ваше любопытство, а потому идите с Богом.
Эбергард говорил с всевозрастающей горячностью и бросал на Генриха такие злобные взгляды, точно собирался задушить его, если тот осмелится противоречить ему. Однако молодой человек все время сочувственно кивал ему головой и, когда доктор окончил, самым серьезным тоном заметил:
