Или в другой раз. Прихожу, как договаривались, днём к нему на работу. Юры нет. Жду – Юры нет. Спрашиваю у ребят в редакции – отвечают, что Юра не звонил, значит, должен быть, где-то задерживается. (Напомню, что события проис-ходят в пору, когда мобильников и в помине не было.) Время у меня есть, надобность во встрече тоже – жду. Наконец во второй половине дня он появляется. Первое, что видится, – его покрасневшие, отёкшие глазницы и больше обычного воспалённые глаза.
Вообще должен сказать, селезнёвские глаза – тема особая. Серёжа Лыкошин и Юра Лощиц уже писали о том, какие это были удивительные глаза: ясные, сияющие страстью, чуть прикрытые, с устремлённым вдаль прозрачно-голубым взглядом. И это правда. Но меня поражало другое. Его глаза почти всегда были воспалёнными от многочасового письма прежде всего по ночам. И ещё. Мне постоянно казалось при взгляде на Селезнёва, что я вижу глаза самого Достоевского, причём, в период уже после казни. Было в его глубоком, провидческом взгляде что-то такое, от чего по тебе пробегал хо-лодок. Словно Юра заглянул в какую-то жуткую бездну, и теперь его глаза вопрошают, что же делать с увиденным.
Спрашиваю:
– Что-то случилось?
В ответ нескрываемая радость:
– Завтра в «Комсомолке» появится моя статья к 120-летнему юбилею Чехова.
Я, честное слово, не очень понимаю Юрину радость. Ну, ещё одна газетная публикация.
– И что, ради этого небось опять всю ночь сидели?
– Конечно, даже не прилёг, ещё и утро прихватил!
– Какая же необходимость была? Что, нельзя было написать чуть раньше, спокойнее, хотя бы вечерами, и сдать не в самый последний момент?
Вроде не сердится, но радостных искорок в глазах становится меньше.
– Времени, как всегда, поверьте, не было – два последних дня сочинял очередную объяснительную по составу следу-ющего «Прометея». Директору издательства из ЦК комсомола пришла «телега». Вот я и отписывался. А автору кляузы, смею думать, статью о Чехове писать не надо было. Но я всё равно успел. И главное, материал отдадут дежурному ре-дактору в самый последний момент, когда никто никуда его передать для ознакомления уже не сможет, – искорки в гла-зах вновь вспыхивают. – Пришлось, конечно, в конце абзац вписать, прямо там, в редакции, про сестру Ленина, которая вспоминает разговор с Володей о «Палате № 6». Да ещё добавить обязательные слова про «гражданина великой Совет-ской Родины» – без этого разве можно представить Чехова?! Но читатель не дурак, он тоже всё понимает! Зато, что хо-тел, сказал! Не стыдно будет.
