— Господь
помилует, поправишься. А болезни и скорби нам только на пользу. Кто у нас без
болезней? Вон, Ольга Петровна, едва ходит, а чуть воскресенье или праздник
какой, первая в храме. И ты, Ляксей Петрович, поднимешься, причастишься и как
новый будешь! Время нынче не простое. Икона вон Знамение Богородицы плачет в Камновском
храме. К скорбям это великим! Нонче без Церкви никак нельзя...
Семеновна
говорила что-то еще, но Алексей лежал безучастный и молчал, а потом и впрямь
уснул.
Вскоре он
узнал, что привезли его в больницу на скорой, которую, обнаружив его в безпамятстве,
вызвал сторож Георгий (брать разумеется не хотели, но тут помог на счастье
оказавшийся рядом священник); что у него тяжелейшее двухстороннее воспаление
легких, отморожены ноги, да и целый букет давних хронических заболеваний; что в
больнице плохо с лекарствами и лучше бы покупать их самому. Лучше бы... лучше
бы и вовсе не болеть, но Алексею сейчас все это было совершенно безразлично, он
был занят чем-то сугубо тайным. Что-то там внутри него, незаметно для других,
ворочалось, иногда лишь выдавая себя нервным дерганьем век и глухим стоном,
выцеженном сквозь сжатые губы.
Через неделю
он, собравшись с духом, рассказал свой сон Семеновне. Та слушала, закрыв
ладошками лицо, и тихо ахала. Возможно, он ожидал, что она, услышав, вдруг тоже
окажется ТАМ! вместе с ним, и тогда груз этого непосильного для него знания
будет поделен на двоих, и станет легче нести. Но она, отохав, поправила ему
подушку и спросила о том, что давали на обед, и был ли аппетит? И он, замолчав,
отвернулся к стене — как ребенок, самую важную тайну которого не восприняли
всерьез взрослые. Больше он не возвращался к этой теме, хотя старушка и
пыталась кое о чем выспросить...
Вскоре
Алексей попросился на выписку, досрочно, под свою ответственность. Отпустили, и
он переехал к Семеновне.
Из квартиры
не выходил, — не было сил, больше сидел или лежал. Ступни ног чудовищно
распухли и почернели, будто перепачканные болотной тиной; они болели так,
словно их безпрерывно поливали кислотой, но все же безпокоило Алексея совсем не
это...
Приходил
батюшка: соборовал и причащал. А прежде, чтобы утешить и ободрить, стал
рассказывать об Иове Многострадальном.
Говорил, что
жил тот в двадцатом столетии до Рождества Христова, в Аравии и, по преданию,
был племянником праотца Авраама. Удалялся Иов от всего злого не только в делах,
но и в мыслях и был богобоязненным и благочестивым. Так в славе и богатстве и
прожил семьдесят восемь лет, после чего Господь, чтобы посрамить диавола,
послал праведнику тяжелейшие испытания, лишив его в одночасье практически
всего. Многострадальный Иов перенес это с терпением и благодарением Богу.
“Господь дал, Господь и взял; будет имя Господне благословенно”, — произнес
он, когда ему сообщили о гибели всех детей и потере всего имущества. После
этого он перенес жестокую болезнь в полном одиночестве, но перед Богом не
согрешил ни в чем. После этого Господь благословил Иова: он родил еще десять
детей, и богатство его вдвое против прежнего увеличилось; прожил же после того
еще сто сорок лет.*
