Слушайте кашель
Вашего Михаила Терентьевича, наслаждайтесь его храпом - это и есть познаваемое
сущее, доказываемое невозможное. Обмыслимое бытие куда лучше поисков
внеэмпирического смысла сознания. А сантехники - наши спасители,
"говорящие вещи", они главные факторы бытия. Долой пустые анализы
слов!
Прощайте!
Сколько Вам:
семнадцать, шестьдесят четыре? Боитесь ли Вы зеркала? В любом случае,
радуйтесь, что Вы не Ася.
И.С.
P.S. Где Вы
откапали этот адрес, на который давно никто не пишет? Этот ящик я давно
заколотил самыми крепкими интернетгвоздями! Вы порушили его святую паутину. О
де жавю, мое де жавю!
* * *
От:
Petitlievre@yandex.ru
Дата: 19
сентября
Кому: great@supermail.ru
Тема: Avec
l'espoir et la foi
Уважаемый Иван Сергеевич!
Я бесконечное
число раз говорю Вам: здравствуйте! И простите!
Кончено же не
сдержала обещания не писать! Но осень - Осень! - она нашептала мне столько
ненужных слов! (И это, конечно же, извинит меня.) Как же она легкомысленна! То
наряжается, как разбитная Солоха, и вдруг сбрасывает с себя все, как привыкшая
к неглиже Пышка. Вчера она встретила меня, "надевши яркую плахту с
китайчатою запаскою, а сверх ее синюю юбку, на которой сзади нашиты были
золотые усы". Эх, быть бы мне тем самым дьяком, который бы непременно
"зашкаливался и прищуривал невольно в ту сторону глаза". Воскликнула
бы и я: "Эх, добрая баба! Черт-баба!" Но во мне нашлась лишь улыбка и
еще чуточку радости для золотого кленового дождя. Но уши мои беззащитны. Они с
легкостью впитывали шуршащую пеструю лесть и верили всем обещаниям. Я, верно,
опьянела от этих слов. И сделала глупость. Приняла предложение Михаила
Терентьевича оценить его гастрономические таланты. Ужин был разнообразен, но
бесцветен и вял. А мой визави - многословен, но убийственно прозаичен. Его
предсказуемость прорастала цветами на моей могиле (ох, не накаркать бы!).
Каждая его фраза словно поднята из подвала районной газеты. Олигархи, зарплата
и, конечно же, пресловутый "еврейский вопрос" - вот орбиты его
"высоких" мыслей. А котлеты по-киевски были отменны. В благодарность
я чмокнула Михаила Терентьевича в лобик…
Ах, простите, у
меня точно нет совести. Я расшалилась с Вами, словно с другом детства. Но с тех
пор, как Вы прикоснулись взглядом к буковкам моего письма, я ощущаю Вас близким
и, простите, родным. Нет, я жила предчувствием этого и прежде, когда читала
Ваши замечательные книги. "Этот человек не может быть для меня
чужим", - так я думала, лаская глазами столь дорогие для меня (и, признаюсь,
не до конца еще мной осмысленные) строки…
