— Кто тебя спрашивает? —
строго пресек старуху леший. — Ты бы лучше веник свой летучий достала, по
воздуху сподручней будет.
Лесная баба заквохтала,
зашебуршилась в торбе и, высунув наружу скромного размера метелку, постучала ей
по плешивой лешачиной маковке.
— Так уж и быть, —
проворчала, — возьми, пользуйся, только знаешь ли как?
— Разберусь! — отрезал
леший.
Однако разбирался он долго,
безтолково крутил в руках миниатюрное помело, сердито бормотал какие-то
заклинания и непрерывно сплевывал на землю.
— Что с этой дрянью делать?
— наконец разразился он. — Это же не летающее устройство, а драный сорочий
хвост!
— Не боись, — ехидно
хихикнула из торбы баба, — сдюжит, в ней четыре табуна скакунов. С толком надо
подходить, с умом.
Леший ругнулся, просунул
метелку между ног и, рванув пучок шерсти из-за уха, опять что-то зашептал,
теперь, видно, то, что надо, потому как помело вдруг ожило, рвануло вверх и
леший взвился над макушками сосен…
Летели, что б не сбиться,
прямо над шоссе, легко обгоняя попадающиеся попутные автомобили.
— Теперь другое дело, —
удовлетворенно проворчал леший, — нет бы сразу выдать механизм.
Баба за его плечами
заворочалась, но ничего не ответила. А мимо низом пролетали темные деревни,
пронеслась подмигивающая редкими огоньками Середка, грозно насупившаяся
острогом, и опять замелькали какие-то слепые одинокие домишки… Над Елизарово
летуны дали большого левого крюка: леший забоялся блистающего в лунном свете
креста над куполом монастырского храма. Далее было совсем спокойно, лишь на
кривой версте к ним в хвост попытались пристроиться какие-то взбалмошные белые
тени, вспорхнувшие с крыши психбольницы, но леший грозно цыкнул, и они сразу
отстали. Баба за спиной в котомке вела себя примерно и только тихо заунывно
напевала что-то из своего лесного репертуара. Она ожила на подлете к деревне
Струково.
— Ктой-то под нами? —
заинтересованно спросила она, резко высунувшись из мешка.
— Машина какая-то, —
равнодушно пожал плечами леший, — сколько их уже обошли.
— А давай-ка пониже, милок,
— жалостливо попросила баба, — окажи милость, что тебе стоит?
Леший не стал спорить и
резко спикировал вниз.
— Чувствуешь, чем пахнет? —
заегозила в котомке старуха. — Прямо две конфетки, так бы и слизнула.
— Это не по моей части, —
равнодушно отмахнулся леший.
— А ты пониже, пониже,
милок, — нетерпеливо взвизгнула баба, — дай насладиться, дай потешиться.
Леший уровнял свою скорость
с машиной и словно завис в метре над ее крышей. Все это время баба поводила из
стороны в стороны крючковатым, обвислым носом и с жутким посвистом втягивала в
себя воздух.
