Проскочив сосновый бор,
уродливую проплешину вырубки и умирающее озеро, леший замер подле огромного
замшелого валуна, на три четверти ушедшего в землю. «Кажись здесь», — прошептал
он и уперся руками в могучую грудь камня. От его напряженных усилий в воздухе
повис сухой треск, будто стайка невидимых молний коротко и зло рассекала
вокруг пространство. Камень задрожал и медленно двинулся, а земля вокруг него
ожила и с недобрым бурчанием зашевелилась. Через минуту все было кончено, и
леший нырнул в разом открывшейся в земле черный провал. «Шел, нашел, потерял»,
— ворчал он и шарил в темноте руками. Лесную бабу он обнаружил прямо у себя под
ногами. Не сразу и понял, что небольшой берестяной свиток — это именно и есть
она, крючконосая старуха. «Эка тебя скочевряжило», — обезкуражено пожал он
плечами и прошептал первую часть магической формулы:
— Мы часть той силы, что
вечно хочет зла…
— И вечно его творит, —
едва различимо донеслось из глубины берестяного свитка.
Но леший, даром, что
корноухий, сумел расслышать и разобрать.
— Сейчас оклемаешься, —
успокоительно прогундосил он, отряхивая свиток от налипших земляных комочков, —
время к тому располагает. Наше сейчас время.
Он вырвал несколько
волосинок с острой макушки уха, прошептал какие-то заветные колдовские слова…
но ничего, ровным счетом, не произошло, разве что краешек берестяного свитка
чуть шевельнулся.
— Не желаешь просыпаться?
— сердито ухнул леший, — Не стыдно тебе? Кто за нас работать будет? Все на
свете проспали!
Он принялся хлопать в
ладоши, топать ногами и крутиться вокруг себя, однако свернувшаяся в берестяную
трубочку лесная баба никак не желала оживать.
— Эка незадача, — леший
растерянно почесал плешивый затылок, потом протянул вверх руку и достал вдруг
невесть откуда появившийся мешок с лямками.
— Ну, ладно, мы тебя
покудова в котомку, — пробурчал он тихо, сунул берестяной свиток в мешок и
закинул тот за плечи, — а сейчас пора, время дорого…
И опять под натиском его
стремительного движения трещал лес, тряслись и осыпались зеленой хвоей ели и
сосны, а звери забивались поглубже в норы и испуганно замирали… Лишь на околице
деревни Сосновка леший замедлил свой сумасшедший бег и приостановился.
— Значит помер ваш поп
Ляксей? — торжествующе проблеял он. — Теперь держись, худосочное племя!
— Ась? — донесся из торбы
слабенький голосок.
— Вот-вот, говорю же, наше
время приспело — помер здешний поп, никто нам сегодня мешать не будет! — леший
зашелся в булькающем смехе. Потом вдруг напрягся, раздул ноздри и засвистал, да
так по-богатырски залихватски, что у живущей на краю деревни бабки Аксиньи
повалился забор, а колодезный журавель, взмахнул ведром, да и закрутился шумной
каруселью вокруг своей оси, пока, вовсе скрутившись, не упал в луковую гряду.
