Все молчали.
Может быть, ждали еще слов? Но Антон чувствовал — больше не надо (хотя и
сомневался, что слова его прозвучали тем самым желаемым аккордом), все сказано
и пора завершать церемонию… Молчание не нарушали и чьи-то едва различимые
всхлипывания; они отслаивались от тишины и каплями дождя падали на комья
нарытой вокруг могилы земли. Плакала Дуся, — но так, будто не она, а кто-то
внутри нее, — и Антон понял это лишь тогда, когда она, сделав несколько мелких
утиных шажков, приблизилась к нему вплотную, обняла и прижала голову к его
груди. Он зашептал ей что-то успокоительное, неслышное для других. Тишина
треснула, раздвинулась, и в новой мизансцене кто-то уже ладил веревки и
перебирал их над опускающейся в вечный покой сосновой домовиной; кто-то уже бросал
первые гулкие горсти земли. Антон, бережно придерживая Дусю под руку, склонился
и зачерпнул ладонью свою прощальную горсть…
Разбредались
поодиночке и мелкими группами (заводской ПАЗик умчался, едва сгрузили гроб).
Антон, убедившись, что потяжелевшая опять Дусина фигура причалила к
единственному для себя верному берегу, успокоился. Рассматривая ее,
полускрытую сейчас широким Петиным телом, он с грустью подумал о том, как
быстро обратилась она в себя прежнюю — безформенную и безмысленную. Лишь только
вырос над могилой песчаный холмик, как витавшая над ней загадочная своей
невысказанностью мысль более себя уже не обнаруживала… Неужели все? Да нет же,
и в ней, как и в каждом, есть эта мощная живая сила, которой и смерти не
избыть. Пусть мы не видим, пусть забываем, пусть только таким, как Мармеладыч,
она открыта. Но она есть! Живая душа! И после смерти живая! Почему это так
трудно понять?.. Терзая себя, Антон плыл мучительно одинаковыми протоками
кладбища, не замечая, что за ним, след в след, давно тащится Харитонов и все
бормочет про свою давешнюю оплошность с воображаемыми поминальными ста
граммами… Антон остановился в каком-то смутно знакомом месте и, поискав
глазами, нашел памятник из черного камня. С лицевой отполированной плоскости
ему беззаботно улыбался бывший сосед Игнатьев. Нет! Не верилось ни в эту
беззаботность, ни в улыбку. "Вот так-то, — прошептал Антон, — тебе, по
крайней мере, все уже стало ясным".
— Соболезную.
Знакомый? — вкрадчиво спросил из-за спины Харитонов.
— Что? — Антон
вздрогнул, но, разглядев инженера, устало согласился: — Знакомый. А ты что? За
мной шел?
— Ну, шел.
Давно не был в Лисово. Растет! Скоро город перегонит.
