- Каждый день? - переспросила Александра.
Это уже выглядело не
увлеченьем, а довольно устойчивой жизненной позицией, в свете которой все
сказанное Верой обретало некоторый статус. Каждый день! Это не так просто.
Наверняка бывает, что нет времени, настроенья, в конце концов может что-нибудь
заболеть... каждый день!
- Ага, так у ней заведено. А когда мы
работаем, вообще цейтнот, - с увлечением продолжала Маня, игнорируя Верины
попытки прервать этот увлеченно текущий рассказ. - Тогда она дома не успевает,
а на работе тоже не почитаешь - там то одно, то другое. Прерываться ж нельзя,
вы понимаете. И вот Верка придумала - вечером из института не уходить и, пока
нет никого, читать. Там фонарь под окошком...
- Знаю, - отозвалась Александра. - Теперь
я поняла.
- Мы уж не первый раз: она читает, я на
стреме. Но обычно никого нет, вот я сегодня и расслабилась. Вас прозевала, -
слегка рассмеялась Маня. - А вообще это был для нас выход, - серьезно добавила
она. - Иногда и я прочитывала.
Несколько секунд все
молчали.
- Акафист за единоумершего, - раздумчиво
произнесла Александра. - Читается за одного умершего. Можно узнать, за кого вы
читаете? - обратилась она к Мане.
- За разных. Сегодня за одного, завтра за
другого. Самые-то близкие у меня все, слава Богу, живы.
- А вы, Вера?
Она отвечала не сразу,
словно колеблясь, стоит ли говорить:
- Я - за своего деда.
Сколько Вера себя помнила,
дед всегда состоял при ней. В раннем детстве катал на санках, привозил в парк,
где она кружилась на карусели, подводил к другим детям, чтобы внучке было с
кем поиграть. В школе Вере стоило задержаться после уроков, как снизу уже шел
дежурный старшеклассник: "Коренева, за тобой пришли... Кореневу дедушка
ждет..." В многочисленных кружках и секциях, которые она в разное время
посещала, все хорошо знали ее деда: в группе "Волейбол" он чинил
прорвавшуюся сетку, в драмкружке клеил картонные декорации. Большинство
школьных опытов по физике и по химии Вера увидела не в классе, где учителя предпочитали
не брать на себя лишней нагрузки, а дома, в ванной комнате, которую дед
временно превращал в лабораторию. Он даже обзавелся специальной литературой -
в восьмом классе Вере намозолила глаза книжная обложка, на которой атомы были
изображены в виде воздушных шариков, а снизу шла надпись: "И.П.Сидоров.
Занимательная химия".
Конечно, Вера тоже любила
деда, преданность которого была для нее в порядке вещей. Но как всякой девочке,
выращенной "под солнцем любви", как сказал какой-то писатель, ей
хотелось поскорее стать взрослой, открыть для себя новые горизонты. Она
рвалась из детства к той долгожданной новизне, которую теперь наконец ощутила
и поняла, что эта новизна настоена на горьком привкусе разочарованья.
