Клиника уже
погрузилась в тишину, свет был притушен, а ковровая дорожка полностью поглощала
звук шагов. Казалось, будто идешь не по знакомому зданию, а где-то в
заколдованном замке. Вдоль коридора клубились таинственные тени, а встреченный
за поворотом вахтер в страхе отпрянул, не узнав Ирину, – он думал, на этом
этаже уже никого нет.
Очарованная такой
сказочной атмосферой, Ирина возвращалась в свое отделение. Бесшумно повернув
ручку двери, она случайно услышала разговор парочки на диване, не заметившей
ее возвращения.
- Ты это серьезно? –
спрашивала блондинка.
- Очень серьезно, Валия.
Самый серьезный разговор, клянусь Аллахом.
- Ну и в чем проблема? –
лукаво протянула «Валия». – Ты хочешь сделать меня своей …м-м-м… какой по счету
женой?
- Можно жена, тоже
серьезный разговор. Но про жена я буду потом. Сейчас хочу про твоя работа…
- Про работу? –
удивилась она. – А что такое? Чем тебе, милый, интересна моя работа?
- Дети – да? Юный
ту-рис-ты?
- Ну да, у нас
туристический клуб. Ходим с детьми в походы. А-а, – вдруг радостно заулыбалась
она, как человек, наконец доискавшийся до смысла. – Я поняла, к чему ты,
любимый, клонишь. Не хочешь, чтобы я работала, так? Наша старуха будет в шоке,
если я ее брошу, но твое желание для меня закон!
- Нет, Валия. Бросить
работу потом, сперва надо другое…
- Что – другое? – вновь
недоумевала блондинка.
Он приготовился
сказать ей что-то особо важное, даже слегка пригнулся к ее уху, но перед этим
обвел своими глянцевито-черными глазами приемную. И, конечно же, увидел Ирину.
После этого ему оставалось только рассеянно бросить два слова:
- После поговорим.
В тишине стало
слышно, как тихонько отщелкивают секунды висящие над головой часы. Напрасно
Ирина старалась делать вид, что она сама по себе, а посетители – сами по себе;
напрасно с безразличным выражением рылась в своих бумагах – разговор не
возобновлялся. А тут как раз распахнулась дверь кабинета, выпуская
предпоследнего пациента, и необычная пара проследовала на его место.
19
Жизнь Людмилы
Викторовны делилась надвое: когда она в школе и когда не в школе. Первая
половина требовала от нее собранности, методичности и внимания,
неукоснительного выполнения всех учительских правил. Она старательно сеяла
«разумное, доброе, вечное». Дети, их родители и коллеги знали ее терпеливой,
доброжелательной учительницей, с которой можно разумно решить любой вопрос.
Вести уроки в школе –
особая жизненная стезя. Иногда это даже приятно: например, за окном хлещет
дождь, бегут торопливые прохожие, а в классе светло и сухо, мел негромко
шуршит о доску, внимательные детские рожицы обращены к тебе, ловят твои слова.
Или одолеют не ахти приятные мысли о собственной судьбе, не знаешь, как быть; и
так и так выходит неладно… А в школе – ведешь урок и все знаешь: это так, а это
вот так. И все получается, концы сходятся с концами.
