И вот такое же
превращение ожидало теперь Павла каждый раз при входе в параллельную
действительность. Прежде всего он стремился смыть с себя все нахватанное по эту
сторону дисплея: свои заботы, комплексы, неувязки. Он входил в заэкранье
заплетающимися от усталости ногами, шатаясь под бременем проблем, возложенным
на него действительностью, И сейчас же к нему, как спасатели к выползшему
из-под обломков, устремлялись кураторы. Носилки, обтиранье душистой губкой,
расслабляющий массаж… Потом, когда Павел уже приходил в себя, ему прелагали
выбрать, как бы он хотел провести сегодняшний вечер. И в этом кураторы (а еще
они подчас называли себя инструкторами, менеджерами, агентами) оказывали
деятельную помощь: выискивали в его собственных желаниях такие глубокие
оттенки, о которых сам он даже не подозревал. Получалось, Павел только указывал
направление, а они его разрабатывали. «Все для полного удовольствия клиента», –
так звучал девиз кураторов.
Павел был их
единственным клиентом: во всяком случае, они ждали его в любой момент, и ему
никогда не приходилось встречать здесь кого-либо еще. Но по логике вещей должны
были быть и другие пользователи этой удивительной системы. Очевидно, для них
существовал свой круг кураторов, либо эта проблема решалась как-то иначе…
Например, по принципу параллельности: наряду с ним кураторы могли обслуживать
кого-то еще, и еще, и еще – бесчисленное количество «еще»! Однако Павел
чувствовал на себе всю полноту кураторского внимания, и это было для него
главным. Сделав с помощью кураторов выбор, он наслаждался вплоть до утра,
когда уже надо было идти на работу.
9
В салоне красоты
собралось сразу несколько женщин, жаждущих доверить свои прически рукам одной и
той же искусной парикмахерши. Запись записью, а такие накладки случаются и в
нашу раннекапиталистическую эпоху: очередь. В теплом, пропитанном парфюмерными
запахами зале томились ожиданием охотницы за красотой.
Две рядом сидящих
женщины от нечего делать разговорились. С виду они были не одного поля ягоды:
ухоженная, в модном костюме, слушала худенькую, обветренную и возбужденную,
часто встряхивавшую лохматой нестриженой головой. Одета она была в скромный
свитер и спортивные, с полосками, брюки.
- Правда, я всегда
считала, что такое только в книжках придумывают, – блестя глазами, говорила
лохматая. – А в жизни не бывает. Ну вот вы посмотрите на меня – что я такое? –
Она обвела вокруг себя растопыренные ладошки, приглашая оценить степень
собственной женской привлекательности. Точнее, отсутствия этой
привлекательности.
