— Дети мои,
это преподобный Косма, который теперь будет вашим учителем. Слушайтесь его во
всем, как и меня, своего отца, и Господь вознаградит вас за послушание тем, что
даст вам знания, необходимые каждому человеку как для этой временной жизни, так
и для жизни небесной.
Затем,
обратившись к монаху, добавил:
— Вручаю в
руки твои, Косма, этих отроков, чтобы, наученные тобой, они явили славу Божию в
своих добрых делах. А сейчас пойдем, я покажу, где ты будешь проводить занятия.
Когда Сергий
привел Коему в свою библиотеку, сердце монаха возликовало. Он с трепетом
разворачивал свитки и восторженно бормотал:
— Господь
Вседержитель, если я сплю, то не дай мне проснуться, здесь труды Василия
Великого, Григория Богослова, а это Иоанн Златоуст, Климент, Афанасий! Да тут
все учители Церкви!
— И не только,
— вставил свое слово хозяин, — вон на тех полках Гомер, Платон и Аристотель. А
там труды по истории Евсевия Памфила, Сократа и блаженного Феодора.
Косма,
увлеченный осмотром библиотеки, совсем забыл о хозяине, который стоял в стороне
и улыбался, глядя на взволнованного монаха. Сергию он напоминал человека, всю
жизнь мечтавшего о богатстве и вдруг нашедшего пещеру, полную золота и
драгоценных камней. Собирание библиотеки было особой заботой Сергия. Половину
своих доходов он тратил на приобретение новых книг, щедро оплачивая труды
переписчиков.
Сергий
покашлял, желая привлечь внимание Космы, но тот, полностью углубившись в одну
из рукописей, даже не повернул головы. Тогда он подошел и слегка дотронулся до
плеча монаха. Косма, вздрогнув, оторвался от чтения и виновато улыбнулся:
— Прости меня,
о почтеннейший Сергий, но такого богатства, как в этой библиотеке, мне еще не
доводилось видеть ни у себя на родине в Калабрии, ни в Равенне.
— Да, это
действительно богатство, — согласился польщенный похвалой Сергий, — но богатство
не должно быть сокрыто, иначе от него никому не будет пользы. Если земное
богатство служит для жизни временной и скоротечной, то здесь собраны богатства
духа, которые готовят человека к жизни вечной. Я хочу, чтобы мои дети, изучая
книжную премудрость с твоей помощью, приобщились и к Божественной Премудрости.
— Начало
премудрости — страх Божий, без него всякое знание есть лишь человеческое
мудрование о тленном и преходящем, — ответствовал Косма и, подумав немного,
добавил: — Но, как говорит Сам Господь: «Невозможное человеку — возможно Богу».
Я, грешный Косма, постараюсь преподать твоим сыновьям все, чему сам был научен
моими наставниками.
