— Господин
мой! О, господин мой! Посмотри, у тебя родился сын!
Сергий встал с
колен. От волнения он даже не мог произнести ни слова, а только молча протянул
руки. Фавста бережно передала ему спеленутого младенца, и он, нежно прижав сына
к груди, повернулся к иконам. Как-то непроизвольно, сама по себе, у него из уст
полилась молитва праведного Симеона: «Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыка, по
слову Твоему, с миром...»
Младенец
заплакал. Фавста, заволновавшись, робко предложила отнести новорожденного к
матери. Сергий, уже было хотевший отдать сына, вдруг передумал, подошел к иконе
Богородицы и положил перед ней младенца:
— Благодарю
Тебя, Пресвятая Дева, за то, что по ходатайству Твоему даровал мне Господь сына
единокровного. Ты истинная Матерь всех верных чад Церкви Христовой, а потому
прошу Тебя, Владычица Небесная, возьми его под Свой благодатный покров, пусть
он служит Сыну Твоему и Богу нашему.
Положенный
перед иконой мальчик умолк, почмокал губами и улыбнулся.
На восьмой
день новорожденного младенца нарекли именем Иоанн — так же, как звали его деда,
в свое время управлявшего Дамаском.
2
Монах Косма
сидел на палубе, спиной прислонившись к борту корабля, а локтем опираясь на
бухту толстых веревок, валявшихся рядом. В таком положении он решил немного
поспать, пока не наступила полуденная жара. Всю ночь море штормило, и корабль
кидало словно щепку по волнам, так что монаху порой казалось: еще немного, и
морская пучина проглотит их вместе с кораблем. У не привыкшего к морской качке
Космы буквально выворачивало наизнанку все внутренности. Он молил Бога, чтоб
все это закончилось как можно скорей, и ловил себя на мысли, что даже гибель в
волнах водной стихии его пугает меньше, чем продолжение того гнусного
состояния, в котором он пребывал. Измученный бессонной ночью, он теперь
радовался штилю. Но матросы и капитан, наоборот, недовольно ворчали: «Уж лучше
шторм с ветром, по крайней мере есть хотя бы какое-то движение!»
Пригревшись в
лучах восходящего солнца и укачиваемый ласковой зыбью морской глади, монах
задремал. Но вскоре его сон был прерван тревожными криками и беспорядочной
беготней по палубе. Открыв глаза, Косма увидел, что все чем-то очень
взволнованы и тревожно вглядываются вдаль. Он поднялся и, опираясь на борт,
тоже стал всматриваться в ту же сторону, куда и все. К ним приближался корабль,
и уже можно было различить, что это вёсельная галера. Один из матросов,
взобравшись на мачту и рассмотрев судно, крикнул:
