Сердце
отчаянно бьется в груди, на лбу выступили крупные капли пота. Он встает с
постели и подходит к окну. Яркие звезды равнодушно мерцают в предрассветном
небе Византии. Все, все здесь чужое, и это небо, и этот огромный город с его
шумными улицами и пестрой людской толпой. Чувство тоскливого одиночества
наваливается на душу Иоанна. Ему вдруг страстно хочется вернуться домой. Да
закончится ли когда-нибудь эта ночь или она будет длиться вечно? Иоанн
отворачивается от окна и идет к иконе. Строгий лик Христа взирает на него с
упреком: «Иоанн, разве ты не знаешь, что Я всегда с тобой? — говорит этот
взгляд. — Или не ведаешь того, что уныние — смертный грех?» Устыдившись своего
малодушия, Иоанн шепчет: «Прости меня, Господи, грешного, нерадивого и унылого
раба твоего». Затем он встает перед иконой на колени и начинает молиться.
Наступил
рассвет, сердечная молитва развеяла страхи и сомнения в душе, как утренний
ветерок развеивает едкий дым ночного костра. Сошедшее на душу умиротворение
ярким пламенем зажгло в ней уверенность: миссию, возложенную на него отцом, он
выполнит, потому что Сам Господь и этом деле будет помощником и покровителем.
А молитву,
родившуюся в минуты отчаяния из глубины его смятенной души, он стал повторять с
тех пор каждый вечер перед сном.
ГЛАВА
4
1
В то раннее
утро, когда Иоанн еще молился в своей комнате, мимо ипподрома в сторону площади
Августеон шли два монаха. Это были отнюдь не простые иноки, а известные в
столице лица, имеющие близкие связи со многими знатными сановниками империи.
Одного из монахов звали Павлом, он был настоятелем монастыря святого Каллистрата
и слыл большим знатоком астрологии. Второй монах — Григорий, каппадокиец по происхождению,
бывший клейсурарх[27],
ставший по протекции своего друга Павла архимандритом монастыря святого Фрола.
Не доходя до площади Августеон, они свернули налево в переулок и вышли к
воротам священной претории, как именовалась в Константинополе государственная
тюрьма. Префект города регулярно пополнял священную преторию новыми узниками,
из которых некоторые томились здесь по многу лет. Среди узников претории было
немало знатных людей, как из сановников, так и военного звания. В числе этих
несчастных находился знаменитый полководец Леонтий, верный сподвижник императора
Константина Погоната[28].
К нему-то на
свидание и спешили монахи. Их беспрепятственно пропустили во двор тюрьмы, а
затем один из стражников проводил посетителей в камеру Леонтия. Камера
располагалась на первом уровне подвала под казармой преторианской гвардии,
потому не была такой сырой, как камеры, находящиеся на втором, нижнем уровне.
При этом следует отметить, что Леонтий сидел один, а это было немаловажной
привилегией среди других узников, вынужденных тесниться в переполненных
камерах. Открыв решетчатые двери и пропустив к Леонтию посетителей, стражник
вновь закрыл за ними решетку и удалился, сжимая в ладони полученную от Павла
золотую монету.
