В роддом к Наташе их не пропустили конечно же. Говорливая и слегка навеселе нянька, старая знакомая бабы Зины, вышла к ним на крыльцо и очень долго, пугая Дашу незнакомыми словами «потуги» и «послед», пыталась рассказать все до мельчайших подробностей, пока старуха сердито ее не остановила:
– Слышь, Петровна! Ты главное скажи – родила, нет?
– Да родила, родила! – замахала на нее руками Петровна. – Хорошего мальчишечку родила, здоровенького! Прям красавец писаный! Ее наша заведующая похвалила очень даже. Вот, говорит, как! Великое дело, когда организм молодой да ничем не попорченный! Молодец, говорит, Егорова…
– Ну слава Тебе, Господи, услышал меня, спасибо… – воздев глаза к небу, торопливо пробормотала и быстренько осенила себя крестным знамением баба Зина. – Хоть в этом девке повезло…
– На кашу-то позовешь, Зин? – расплылась в довольной улыбке Петровна и даже станом распрямилась горделиво, словно и не внучку бабы Зины, а именно ее недавно похвалила заведующая отделением за хорошо сделанную и ничем не попорченную женскую работу.
– Да у тебя и без моей каши, гляжу, тут каждый день праздник! – махнула пухлой ручкой в ее сторону баба Зина и начала осторожно спускаться с крыльца, увлекая за собой Дашу. Потом улыбнулась ей ласково, открыла свой кинематографический зонтик и стала прощаться: – Ну, беги домой, Данечка. Спасибо тебе. Беги-беги, время-то уж не раннее. Мамка-то тебя потеряла уж, поди…
– Баб Зина, а можно я еще к вам приду?
– Да отчего ж нет? Приходи. Нам с Наткой няньки теперь не лишние…
Она еще раз махнула Даше рукой и, озабоченно глядя себе под ноги, торопливо поковыляла по узенькому тротуарчику. В этом городе, Даша заметила, вообще были очень странные узкие тротуары, словно дачные тропиночки какие – вдвоем и не разойтись. Она долго еще смотрела ей вслед, потом вздохнула и пошла в сторону бабушкиного дома. Вспомнилось ей, что ехали они на машине «Скорой помощи» совсем недолго, значит, и идти придется не так уж и далеко. И сделалось отчего-то очень уж грустно, будто увидела себя она вдруг со стороны: вот, смотрите, идет несчастно-беременная девушка Даша Кравцова по незнакомому городу с узкими тротуарами, сырому и неприютно-промозглому, словно на краю света белого притулившемуся, и нет никому дела до этой несчастно-беременной Даши Кравцовой… И не знает даже никто, что она, Даша Кравцова, никакая вовсе и не несчастная на самом-то деле, а умница да раскрасавица, и дочь депутата еще, и будущая известная журналистка, и живет она не где-нибудь, а в самом прекрасном городе на земле, который Санкт-Петербургом называется и который является к тому же одним из красивейших городов всей нашей, вместе взятой, планеты… Впрочем, грустное ее одиночество вскоре и отлетело, вспугнутое призывно заверещавшим в сумке мобильником и тревожным в ухо прозвучавшим маминым голосом:
