Я с удивлением слушал Машеньку: оказывается, я так мало знал о ней. Эта молчаливая девушка, скромная и бесстрашная, имела в жизни высокую цель — беззаветное служение людям.
— Я представляю себя в классе, — задумчиво говорила она. — Часто это случается: отвлекусь, размечтаюсь и вижу себя в школьном классе. Вот они сидят передо мной, тридцать или сорок девочек и мальчуганов. Кто знает, нет ли среди них будущего Мичурина или Циолковского? Подумаю об этом, и сердце сильнее стучит, и хочется жить и жить, и не верится, что смерть каждый день ходит рядом с нами…
Противник начал атаку на рассвете. Сначала он обрушил на наши позиции огонь целой сотни орудий, а потом из-за пригорка в лощину ринулись три десятка его танков.
Наши позиции молчали. В узеньких щелях, ничем не выдавая себя, замерли истребители танков. Фашисты были озадачены обстановкой: только вчера здесь шел бой за каждую высотку, овраг, межу, а теперь их танки и пехота продвинулись более чем на километр, не услышав с нашей стороны ни единого выстрела. Возможно, они решили, что, опасаясь мощной танковой атаки, мы отошли на другой рубеж?
Тридцать новых грозных машин, как видно только что доставленных из Германии и еще не побывавших в боях, развернулись на склоне долины и прокатились над передовыми щелями нашей обороны. Пожалуй, танкисты противника даже не обратили внимания на эти траншейки, расположенные в шахматном порядке и отлично замаскированные травой. Но едва танки переметнулись через головы наших бойцов, затаившихся в щелях, как передний край ожил и двенадцать вражеских машин загорелись одновременно.
Потрясающая картина! Словно сама земля вдруг плеснула неистовым огнем по бакам, по гусеницам, по моторам танков, по черным крестам и белым черепам, намалеванным на их броне. Почти тотчас грянули автоматы, и пехота противника, ища укрытий, заметалась по степи.
Позже я узнал, что здесь, под Обоянью, кроме других частей врага, против нас сражалась дивизия СС, прибывшая недавно из Франции. Где-то там, под Парижем, эти вояки порядочно разжирели на даровых хлебах и привыкли бахвалиться своими победами. Они не знали настоящей войны, и наши гвардейцы преподали им первый урок, уничтожив девятнадцать танков и почти всю наступавшую пехоту.
Бой закончился в полдень, мы окружили и взяли штурмом станцию Обоянь, захватив значительное число пленных и трофеи. На поле боя осталось свыше четырехсот гитлеровцев и двадцать три сожженных и подорванных фашистских танка. Наши потери убитыми достигали ста человек.
