В строю я заметил и легкораненых, с повязками, белевшими из-под фуражек, с руками на перевязи, с забинтованными ногами. Эти славные воины отказались уйти на лечение в тыл, они не выходили из боя, даже будучи ранеными.
На самом краю левого фланга, среди военфельдшеров, санитарок и медицинских сестер, я заметил стройную смуглую девочку. Сразу припомнился Киев, Голосеевский лес, блиндаж… Неужели это она, Машенька из Мышеловки?
Я подошел к ней, поздоровался, спросил:
— Машенька?..
Выпрямившись и откинув голову, она отчеканила браво и звонко:
— Так точно, товарищ полковник, санитарка Мария Боровиченко.
— Я слышал о тебе, Машенька. Смело воюешь, молодцом… Где твой дядька?
И снова ответ чеканный, но непонятный:
— Не прошел, товарищ полковник… Брак.
— Куда не прошел и что это за брак?
— Наши врачи его забраковали. Теперь он прислал мне письмо из города Калача.
Я спросил нарочно серьезно:
— Может быть, поедешь к нему?
Машенька вздрогнула, строго нахмурив брови.
— Никак нет, товарищ полковник. Бригада — моя семья. — И голос ее вдруг сорвался. — Вы по-прежнему считаете меня маленькой?
Я пожалел, что задал ей этот обидевший ее вопрос.
— Хорошо, Машенька, — сказал я, — боевые товарищи тобой довольны. Но в будущем береги себя: смелость не должна быть слепой, она должна быть и осмотрительной.
Что порадовало и меня и комиссара при смотре бригады — уверенность и боевой дух наших десантников. Только вчера эти люди смотрели смерти в глаза, дрались один против трех фашистов, подрывали гранатами вражеские танки, ходили в отчаянную разведку, горевали по товарищам, которых никогда уже не вернуть, а сегодня их лица дышали суровой отвагой и решимостью.
Отдых под Конотопом был очень коротким. Уже на второй день после нашего прибытия сюда в небе загудели вражеские самолеты. Сначала появились их разведчики, а потом десятки бомбардировщиков и штурмовиков. Теперь даже те бомбежки, какие нам довелось пережить по пути в Киев, могли показаться детской забавой. Фашисты как будто собрались испепелить всю землю и сыпали, сыпали бесчисленные тонны бомб.
А положение на фронте становилось все более сложным. Сильный и хитрый враг прорвал оборону у Киева, перешел через Днепр и двинулся в наши тылы. Над войсками, оборонявшими Киев, нависла очень серьезная опасность. Они могли быть отрезаны и окружены. В этих условиях самым главным было остановить врага.
Я получил приказ — перебросить бригаду на южный берег реки Сейм и занять здесь оборону.
