Машенька из Мышеловки | страница 18
Возможно, он расслышал осторожные шаги и быстро обернулся, вскинув пистолет. Но выстрелить не успел: Машенька с силой опустила приклад на его руку. Пистолет упал в траву, а немецкий ефрейтор вскочил на ноги. Прямо в грудь ему смотрело дуло автомата.
Кривясь и заикаясь, он прохрипел растерянно:
— Рус… девка?!
После боя, при допросе пленного, командир школы курсантов старший лейтенант Михайлов узнал, что этот ефрейтор, член нацистской партии, сын крупного помещика, был опытным воякой. Он прошагал половину Европы, воевал в Польше, Франции и Норвегии и не раз убивал своих солдат, если они пытались сдаться в плен.
Теперь, сидя в блиндаже Михайлова, этот отъявленный бандит безутешно плакал, трясся и вытирал на грязных щеках слезы.
— Не понимаю. Нет, не могу понять! Девушка с автоматом… Может, мне это почудилось? Ну, скажите правду, неужели меня, Иоахима Занге, простая девчонка взяла в плен?..
Так Машенька из Мышеловки напомнила о себе. Но в тот день я не знал, что еще не раз услышу ее имя.
Битва на Сейме
В этой небольшой повести я рассказываю о самом тяжелом периоде войны на Украине, где мне довелось сражаться, о первых ее месяцах, когда вооруженные до зубов бесчисленные полчища фашистской Германии напали на нашу Родину. Об этом самом тяжелом времени никогда не следует забывать. Немало наших боевых друзей и товарищей полегло в те дни.
В битве за Киев хищный фашистский зверь основательно выщербил свои клыки. А впереди, на востоке, было еще немало рубежей, на которых ему пришлось захлебываться собственной кровью. Одним из таких рубежей стала река Сейм, неподалеку от древнего города Путивля.
В конце августа наш корпус был направлен на отдых в район Конотопа. Свыше двух недель мы непрерывно вели бои, и враг, конечно, запомнил, как сражаются наши воздушные десантники.
На этот заслуженный отдых мы вышли с высокой наградой. От имени трудящихся города Киева корпусу было вручено знамя. Это знамя вручил нам товарищ Хрущев.
Мне и теперь не забыть тех волнующих минут, когда в опаленном городе над замершим военным строем плеснуло, словно кипящая волна, яркое полотнище, а Никита Сергеевич обнял и поцеловал молодого, рослого солдата.
Под этим славным знаменем нам предстояло сражаться до полной победы, и мы поклялись в тот день, что оправдаем любовь и доверие киевлян.
В Конотопе мы с комиссаром условились провести смотр бригады. Наши ряды заметно уменьшились в тяжелых боях, и на вооружении появились вместо потерянных — трофейные пулеметы. Однако нам нужно было точно знать, сколько у нас бойцов и офицеров, каким оружием мы располагаем, сможем ли по первому приказу снова вступить в бой. Признаться, нерадостно выглядел строй нашей бригады, и даже невоенный человек сразу понял бы, что эти бойцы прошли сквозь ливни свинца. Гимнастерки солдат были изорваны осколками и пробиты пулями, фуражки измяты и закопчены, обувь разбитая, рваная, а на многих несуразные трофейные ботинки.
