Он сидел на
грубой скамье в центре церкви. Попробовал встать, но понял, что привязан к ней
пеньковыми веревками. Массивные, но небольшие двери отворились, и в светлом
проеме появились фигуры старенького худого священника и молодого дьякона.
Михаил было обрадовался, но следом вошли те же самые троянцы во главе с Саней.
Они имели совершенно здоровый вид, как будто и не было никакой драки. И даже
тот, которому Михаил сломал шею, тоже был совершенно здоров.
Увидев спецназовцев,
у Михаила на скулах заходили желваки.
– У, как люто
взирает, враже… – старческим голосом сказал священник.
Михаил
удивился. Какой же он «враже»? Почему? За что? Ему стало по-детски обидно. Он
так обрадовался только что тому, что наконец после долгих лет, после стольких
испытаний и мук, попал в русскую церковь, но его считают врагом! Какой же я
враг! Меня же оклеветали эти подлые люди! Господи, хоть ты меня защити!
Тем временем
дьякон деловито вынес из алтаря аналой, положил на него серебряный крест и
какую-то книгу. Затем перед аналоем поставил большой сосуд с водой, медный
трехсвечник и зажег неровные восковые свечи. Священник, поправляя поручи, взял
книгу, полистал и, найдя нужное место, начал:
– Благословен
Бог наш всегда, ныне и присно, и во веки веко-о-ов.
– Аминь! –
громко и звонко пропел дьякон.
Потом
священник обратился к троянцам:
– Теперь
становитесь ему ошую и одесную и зело держите его, братцы, потому как он
свирепеть сейчас начнет.
Троянцы
подошли к Беловскому и вцепились в веревки и локти. Он мотнул плечами так, что
все четверо пошатнулись.
– Ретивой, ох,
ретивой… – пробормотал батюшка и начал молебен.
Он служил
тихо, но красиво, зато дьякон подпевал ладно и звонко, так что деревянная
церковь резонировала от звука его молодого голоса. Время от времени батюшка
отрывался от книги и как-то удивленно поглядывал на Беловского. Потом вздыхал,
качал головой и продолжал с еще большим усердием.
Михаил сидел
крепко зажатый четырьмя троянцами. Время от времени его руки затекали
настолько, что ему приходилось шевелить плечами, чуть оттягивать локти, сжимать
и разжимать кулаки. После чего троянцы повисали на нем еще усерднее. Вскоре
Беловский понял, что больше не вынесет этой муки, и неожиданно обратился к
священнику:
– Батюшка,
ради Христа, велите этим бугаям с меня слезть! Сил больше нет, их держать!
После этих
слов в церкви воцарилась такая тишина, что стало слышно, как потрескивают свечи
и хлопают ресницы дьякона. Священник многозначительно посмотрел на Саню. Саня
пожал плечами. Тогда священник что-то бормоча, выставив перед собой распятие
как щит, так окропил святой водой Беловского, что на нем не осталось сухого
места. После этой процедуры он уставился на Михаила и стал внимательно и
недоверчиво его разглядывать, как будто ждал какой-то реакции. Но Беловскому от
воды стало легче и свежее, и он попросил еще раз:
