Но тут Томми и Анника схватили Пеппи за руки и потащили к лестнице, а дамы налили себе по третьей чашечке кофе.
— Не то чтобы я могла жаловаться на свою Эллу, — сказала фру Сеттергрен, — но вот посуду она бьет…
И вдруг на лестнице вновь показалась рыжая головка.
— А сколько Малин перебила посуды — не сосчитать! — крикнула сверху Пеппи. — Все знакомые просто диву давались, уж поверьте мне на слово! Для этого дела она отводила один день в неделю — тогда она ничем другим не занималась. С утра до вечера только и делала, что била посуду. Бабушка говорила, что это бывало по вторникам. Каждый вторник, часов в пять утра, Малин отправлялась на кухню бить посуду. Начинала она с кофейных чашечек, стаканов и других мелких вещей, затем бралась за плоские и глубокие тарелки, а под конец принималась за блюда и суповые миски. Все утро в кухне стоял такой шум, что сердце радовалось, как говорила бабушка. А если у Малин выпадал свободный часок после обеда, то она, вооружившись молотком, отправлялась в гостиную и колотила развешанные там по стенам старинные тарелки, — закончила Пеппи и исчезла, как кукушка в часах.
Но тут у фру Сеттергрен лопнуло терпение. Она побежала наверх, влетела в комнату детей и, подскочив к Пеппи, которая как раз в это время учила Томми стоять на голове, закричала:
— Не смей больше приходить к нам, раз ты себя так плохо ведешь!
Пеппи с изумлением взглянула на фру Сеттергрен, и глаза ее наполнились слезами.
— Недаром я боялась, что не сумею себя вести как надо, — сказала она очень грустно. — Мне не надо было и пробовать, все равно я этому никогда не научусь. Лучше уж я бы утонула в море…
Пеппи вежливо поклонилась хозяйке дома, попрощалась с Томми и с Анникой и медленно спустилась по лестнице. Но как раз в это время почтенные дамы тоже поднялись, собираясь уходить. Пеппи присела в прихожей на ящик для галош и наблюдала, как дамы перед зеркалом поправляют шляпки и надевают плащи.
— Как жалко, что вы не одобряете своих домашних работниц, — сказала вдруг Пеппи. — Вот была бы у вас такая прислуга, как Малин… Другой такой не сыщешь, — так всегда говорила бабушка. Подумайте только, однажды в июле, когда Малин должна была подать к обеду жареного поросенка… Знаете, что она сделала? Она вычитала в поваренной книге, что в июле поросят подают к столу с бумажными розочками в ушах и свежим яблоком во рту. Бедная Малин не поняла, что яблоко и розочки должны быть во рту и в ушах у поросенка… Вы бы только поглядели, на кого она была похожа, когда она, с розочками из папиросной бумаги в ушах и с огромным яблоком в зубах, внесла в столовую блюдо с поросенком. «Малин, вы скотина!» — сказала бабушка. А бедная Малин не могла даже и слова вымолвить в ответ. Она только трясла головой, так что бумага в ушах шуршала. Правда, она пыталась что-то произнести, но получилось только: «Бу-бу-бу». И укусить она никого не могла — мешало яблоко, а как раз за столом сидело столько гостей… Да, трудный выдался денек для бедняжки Малин… — печально закончила Пеппи.
