принялся наливать себе чай. – Хм, настоящий зелёный, судя по цвету и
запаху! Ну всё как в лучших душевых лучших исправительных заведений!
Кто и когда придумал обильно есть в бане, распивать там спиртные
напитки, вызывать к себе девиц ветреного поведения и при всём этом
решать важные вопросы, известно – это, безусловно, были древнеримские
патриции. Но почему сию привычку унаследовали и бережно хранят до сих
пор только в России? Некоторые утверждают: «Потому что мы есть третий
Рим!»
К удивлению простодушной Надежды Петровны, в тот вечер гости её не
заказали ни водки, ни пива, ни легкомысленных подружек. Впрочем, изумилась сия банная служительница не сильно – видела она, скорее всего, и
не такое.
Гостям же, в силу добровольно наложенного на себя столь
значительного ограничения, оставалось только посидеть в парилке, поесть и
поговорить.
- И что же всё-таки с тобой случилось в этом «Балчуге»? – спросил
Купавин, приступая к овощам.
Аникин отвечать не спешил, он пил чай, развалившись на диване, и
жмурился от удовольствия. Сева его больше не торопил.
- Знаешь, я вот сейчас лежу и думаю, - наконец, заговорил Илья
Иванович, - а действительно, и что же это со мной там случилось? Наверно, всё-таки ничего особенного. Так, мелочь. Женщина, которую я всю жизнь
хотел найти (здесь, как Вы понимаете, он несколько преувеличил) и которую
в итоге неожиданно для себя нашёл, самая красивая и самая умная, ну, в
общем, самая-самая женщина оказалась любовницей другого мужика. И чего
я так расстроился? Прямо и не знаю…
- Да уж, дела! Но, между нами, скажем так: не такой уж и редкий случай.
Согласен? Так что, может, это и правда всё-таки мелочь, а?
- Ну, видишь ли, распространённость явления ещё не говорит о том, что
оно не может сильно повлиять на душу впечатлительного человека, - Илья
Иванович приподнялся, взял шампур и оторвал от него зубами кусок мяса.
- О да! Тонкость душевной организации в данном случае имеет
немаловажное значение! – кивнул Купавин и тоже принялся за шашлык.
Аникин же, коротко размахивая шампуром, как дирижерской палочкой, продолжил, жуя:
- Но ты, Сева, просто замечательнейший психотерапевт – на Лужнецком
мосту я уже не очень сильно переживал. А у цирка с трудом уже мог
вспомнить её лицо и имя. А после того, как на шоссе ты так изящно и просто, скажем, даже где-то эстетично ушёл от лобового столкновения с «КамАЗом», я вообще чуть не забыл об этом эпизоде своей холостяцкой жизни, - но ещё
