- Ну что Вы сидите, сэр? С приземлением! Можете выйти и поцеловать
почву – Вы снова стоите на ней, – сказал Купавин, заглушив двигатель.
Именно это и хотел сделать Аникин, как только понял, что всё, к
счастью, кончилось без существенных потерь, но, собравшись с духом, беспечно ответил:
- Ты разочаровал меня, шофёр, – я так надеялся, что приобрету за твой
счёт новый автомобиль!
- Ха! Ты думаешь, мне легко!
Строение, у которого они «приземлились», внутри оказалось небольшой
частной баней. Распоряжалась в ней приветливая миловидная блондинка лет
тридцати пяти, чуть располневшая, но ещё вполне способная вызвать
заинтересованный мужской взгляд. Звали её Надежда Петровна. Сева явно
был здесь завсегдатаем и знал что да как. Он без лишних слов расплатился с
Надеждой Петровной, отрицательно мотнул головой на вопрос в её глазах и
направился к двери, за которой и начиналась, собственно, баня. А Илья
Иванович тем временем засмотрелся на смазливую банщицу – ему
понравились её мягкие и плавные движения, спокойное и наивное лицо с
широко открытыми голубыми глазами.
- Как же Вы тут одна? Почти лес, охраны никакой нет, не страшно? –
спросил он её.
- А у меня телевизор есть, - был ответ.
- Илюша! Не смотри так на Надежду Петровну, а то она сейчас пришлёт
девчонок с вениками, и они отходят тебя по полной программе! Иди сюда! –
крикнул Купавин.
- Слушай, а действительно, как она тут совсем одна? – спросил Аникин, входя в раздевалку.
- Не беспокойся, всё тут есть, только за другой дверцей…
- Понятно…
Они разделись и прошли в следующую комнату. Это была небольшая
гостиная с кожаными диванами и креслами, в центре её располагался низкий
стол, на котором лежали простыни и махровые полотенца…
Через треть часа, когда друзья вернулись из парилки (красные, горячие и
голодные), на столе уже был собран натюрморт из двух широких
металлических блюд: на одном - зелень и крупно порезанные помидоры, огурцы и разноцветные болгарские перцы, на другом - продолговатая горка
шампуров с блестящими жирным соком кусками баранины; рядом со всем
этим великолепием гордо задирал носик толстопузый чайник и, будто
вытанцовывая перед сим кавалером, подбоченивали ручки две массивные
чашки – вся троица была работы гжельских мастеров.
- Действительно всё есть, - прокомментировал увиденное Аникин и
