А бывает: вы оба
говорите — одновременно. Чаще всего такое происходит с влюбленными.
Вместо лирической мелодии
в уме закрутилась «Пурга». Зато как! Нет, вдохновение — дар Божий, его не
заставишь молчать! Правда, можно не обращать на него внимания, как на погоду:
идёт дождь, ну и пусть себе идёт, или погожий день за окном — а ты прожил этот
день и ни разу красоте его не обрадовался...
6
— Здо́рово, —
сказала Аня после похвалы Изольды Матвеевны.
На мгновение Василию
показалось, что Аня ему завидует. Она так и сказала минутой позже:
— Вася, я тебе завидую,
у тебя такой дар. Мне рядом с таким даром даже немного стыдно за то, что я
инструменты мучаю, но просто приятно быть рядом.
— Да, быть рядом, —
многозначительно подхватила Изольда Матвеевна. — Быть музой — это тоже дар, и,
уверяю вас, даже более редкий, чем гениальность в любом искусстве или науке.
Этот дар — дар терпения и самопожертвования.
И вдруг осеклась.
Ученики смотрели на неё так, точно она вот-вот произнесёт пророчество, покажет
им всю их жизнь и любовь на сто лет вперёд. Изольда Матвеевна замолчала,
выразительным взглядом ответив ученикам, потом сказала:
— Вообще-то талант
существует чаще всего не благодаря, а вопреки. Но поскольку без труда он как
неограненный алмаз, то давайте продолжать работать. Аня, твоя очередь. А ты,
Василий, сегодня будешь помогать мне, попробуй слушать Аню критически, мне
интересно: какие бы ты сделал ей подсказки. Может статься, твои окажутся
точнее, чем мои.
— Да ну, что вы, Изольда
Матвеевна, — искренне смутился Василий.
Из музыкальной школы они
вышли после одиннадцати. Пурга утихла, небо расчистилось, но звёзды отступили
вглубь него из-за огромной полной луны, что склонилась над верхушками сосен,
как настольная лампа Бога. Эхом пурги по улицам катилась позёмка. Студёная
тишина белой пустыней легла вокруг человеческого жилья, и каждый шаг по свежим
скрипучим сугробам будто рвал из неё клочки бумаги.
— Поздно уже, может, не
стоит меня провожать? — засомневалась на перекрёстке Аня. — Мне тут рукой
подать.
— Мы можем ещё немного
постоять в подъезде, — почти взмолился Василий.
— Ну ладно, пойдём,
только, чур, недолго, — и она взяла его под руку.
— Как получится, — игриво
буркнул Василий.
— Я вот думаю: если ты
выиграешь всероссийский конкурс, в чём я не сомневаюсь, то потом поедешь на
международный. Выиграешь его...
— А потом?
— Ну... возьмут без
экзаменов в консерваторию...
— Ты тоже поступишь,
будем вместе учиться.
