КрАЗ выехал на болото.
Зимник здесь шёл почти по прямой, среди худосочных сосенок — метр с кепкой — и
низкорослых кустарников. На десятки километров вокруг была гулкая заснеженная
равнина, по восточному краю которой ослепительным оранжевым шаром катилось
солнце.
— Ищут, понимаешь, край
света, а вон он!
— А почему, дядь Вась,
на трассе Большая земля начинается? У нас тут что — маленькая?
— Не скажи, маленькая.
Видал, какой простор? Это потому что мы в тайге, как на острове. Зелёное море
тайги — слышал песню? Ну вот, представь, что в зеленом море остров — наш
посёлок. А мы, стало быть, на материк с тобой едем. Уразумел?
— Вроде, — закусил губы
Тимофей.
Некоторое время ехали
молча, любовались пейзажем — и тот и другой не впервой, но всякий раз даль за
окном открывала себя как-то по-новому, с другим настроением что ли...
Изношенные паруса
облаков в низком, но пронзительно голубом небе превращались в диковинные
письмена, похожие на египетские иероглифы. Они перетекали за далекую гряду
тайги, отчего небосвод, казалось, наклонился в сторону той самой Большой земли.
Чувство простора захватывало и несло Тимофея в сказочные страны, о которых мама
читала ему в детстве по вечерам. Дорога заставляла забыть и печальное, и
радостное и оставляла лишь два чувства: либо восторг от причастности к
огромному миру, либо, в зависимости от условий (метели, сильной оттепели,
разбитости), — унылое отупение, от которого ни сна, ни бодрости, а лишь
приглушенное осознание вечной борьбы, приглушённое смирением перед
обстоятельствами. Машина в такое время вгрызается в пространство, точно бур, и
управляет ею слившийся с баранкой и педалями нерв, искрящий вперемешку народной
мудростью и ругательствами.
— Тебя на повороте
высадить или к дому какому подвезти?
— На повороте.
2
В первую очередь Тимофей
направился на рынок, к той самой бабушке. Бабушкой он называл седую армянку,
которая владела маленькой столовой и магазином напротив заправки. Она встретила
мальчика с улыбкой:
— Давно не был, Тимофей,
здравствуй. Что привёз?
— Три муксуна, одна
нельма и две стерляди.
— Ай, молодец! Хорошая,
свежая рыба. Деньги даю как всегда. Считай внимательно. Четыре по семьдесят и
две по пятьдесят. Всего — триста восемьдесят рублей. Считать в школе учат?
— Вы уже спрашивали, баба
Ануш,— Тимофей торопливо спрятал купюры в потайной карман куртки, который собственноручно
вшил в подклад.
— Хороший ты парень,
Тимофей, маме помогаешь, а мои сыновья не хотят мне помогать. Только деньги
просят. Каждый месяц новый бизнес начинают, прогорают и снова начинают.
Торговать здесь им, понимаешь, зазорно. Видел бы ты, какие у них машины! Когда
в Карабахе жили на ишаке ездили, а теперь... Эх-хе-хе...
