— Чё не понять-то? —
хотел заспорить Тимофей, но осёкся: действительно не понять.
— Свобода — это выбор
пути. Причём можно выбрать всегда, в любое время. Выбрал — пошёл.
— Как путешественник?
— Ну... И как
путешественник. У тебя свой путь, у меня — свой. И не ходи по моему. Это не
твой! — глаза Михаила сверкнули суровой предупредительностью. — Мы с тобой —
два ручья. Слились на время в одном русле и разбежимся. Ты моей воды возьмёшь,
я — твоей. И, если честно, чем меньше ты возьмёшь от меня, тем лучше. Знаешь,
Тимох, у тебя в душе свет есть, его по глазам видно. А у меня... Короче,
напоследок так растолкую: свобода, по-моему, — это когда человек ни от чего не
зависит, ни от жратвы, ни от выпивки, ни от покровителей, ни от чиновников, ни
от сильных, ни от слабых, ни от родителей, ни от ментов, ни от чего и ни от
кого! Усёк?!
— Разве так бывает?
— В идеале нет, но
близко к идеалу — это уже от самого человека зависит.
— Надо быть сильным?
— Ты в смысле про мышцы
спрашиваешь?
— Угу.
— Мышцы, конечно,
хорошо, но не обязательно. Это состояние души и напряжение воли, вот что такое
настоящая свобода. Меня в школе учили, что нельзя жить в обществе и быть
свободным от него. Красиво сказано и всё, вроде, верно. Но, когда посмотришь на
это общество, чем оно живёт, то подумаешь — обмелел народ. И везде сейчас одно:
деньги, деньги, деньги...
— Но ведь и мы деньги
делаем?
— Делаем, ты прав. Но ты
— для того, чтобы выжить, а я — для того, чтобы жить, как умею, как хочу. Я
каждый вечер думаю, вот завтра начнётся счастливая жизнь, а она не начинается.
Таким, как я, думать так нельзя. Это слабость. Так что, ничего мне ни от кого
не надо. И пусть меня не трогают.
— Миша, а ты совсем один
живёшь? У тебя что, никого нет?
— Сейчас никого. Да
зачем тебе всё это, Тимох?! Не грузись ты! Жизнь и так, как самосвал, ты едешь,
а тебе из-за каждого угла подбрасывают, — в глазах у Михаила полыхнули злые
огни. — Козлы! Козлы они все! Уроды! Плевать им и на народ и на страну! У меня
нутро кипит, когда я телевизор смотрю! Призывают жить честно, с себя бы начали!
А эти... Как их? Олигархи! Это вообще... — хотел выругаться Михаил, но глянул
на съежившегося Тимофея и сдержался. — Эти новые миллионеры — либо бывшие
комсомольцы, либо форца самая низкопробная.
— Форца? — повторил
Тимоха.
— Ну, спекулянты. Их
папаши и мамаши на «тёплых» местах работали, и они через них всякие редкие
товары добывали и своим же друзьями втридорога впаривали. У нас в школе такие
были. Кучковались с нами, шпаной, под своих косили. А после школы — мы на нары,
а они в академии и банки!
