- Распят? - задумалась
совсем о другом Алевтина, с нескрываемым ужасом глядя на сына.
- Сегодня у христиан
другие мучения, - уловил её состояние батюшка, - тысячи искушений, насмешки,
преследования за веру, непонимание окружающих, живущих только суетой этого
мира...
- А я вообще не хочу
никаких мучений! - всплакнула Алевтина. - Мне уже хватило! Муж от пьянки
угорел, сама на работе здоровье потеряла, и теперь вот ещё Андрюша... Мучения.
За что мне, батюшка?!
- Господь каждому даёт
крест по силам его. Можно, конечно, попытаться найти себе полегче, а можно
вообще сбросить... Роптать на Бога. Он же чего нам дал: ну жизнь, ну прекрасный
окружающий мир, ну свободу, которая только у Самого Бога и есть... А забыл,
оказывается, построить для каждого дворец, пару автомобилей на семью подогнать,
счет в банке открыть, чтоб и потомкам хватило. Да ещё бы и не трудиться вовсе,
валяться на пляже или на диване. А как помирать вздумаем в полном здравии и
безо всяких тебе болезненных страданий, так сразу Господь, или на худой случай
апостол Пётр, должны нас у ворот рая встретить. Чего уж! Всё оплачено. Сын Его
за это принял мучительную смерть на кресте...
- Да я, отец Герман... -
смутилась Алевтина, - я не ропщу. Больно, вот и ною. Мне уж старушки наши
разъяснили, отчего Бог не сделал всех разом счастливыми и добрыми. Потому как
главное было бы нарушено - свобода. Ох, и долго они мне эту свободу
растолковывали. Я ж до этого думала, что свобода - это как в демократии, на
улицах орать. Митинговать. А то, оказывается, стадность, а не свобода.
- Стадность? Интересное
слово вы, Алевтина, для демократических институтов подобрали.
- Да это у меня
профессиональное.
- Можно я теперь им буду
пользоваться? Это ведь как хорошо сравнить можно: с одной стороны - стадность,
с другой стороны - соборность. Выбирай, человек...
- Пользуйтесь, батюшка.
- А вы приезжайте
почаще... Андрюшу причащать. Да и вам надо. И уж если видит он Ангелов, значит,
они его любят. А можно ли желать лучших друзей и защитников?
Следуя за мыслью
священника, Алевтина просветлела лицом и успокоилась. На сердце стало легче, и
она вдруг осенила себя широким крестом и поклонилась на собор.
- Прости, Господи, меня,
грешную.
Но снова заплакала,
правда, слёзы эти были теперь совсем другие. Не из глаз, а прямо из сердца.
4
Село Гатово стояло на
левом низком берегу реки Тосьвы, которая в этом месте делала крутой изгиб,
выстроив на правом берегу забор густой тайги, а на левом оставив заливные луга,
и от полного затопления Гатово спасала только дамба, построенная ещё в 1970
году заезжей комсомольской бригадой с Украины. С тех пор дамбу только слегка
подновляли. Районное начальство щедро подгоняло каждое лето пару грузовиков с
песком и грейдер. Между тем Тосьва год от года во время разливов пыталась
изменить угол своего изгиба. С правого, крутого берега осыпались мощные стволы
сосен и кедров, облетал, как трава, осинник, а вокруг Гатово появлялось озеро,
и гатовский остров стоял лишь потому, что Тосьве не хватало то полметра, а то и
нескольких сантиметров, чтобы перешагнуть и смыть дамбу.
