- Вот видишь, поэтому
тебя и убьют на войне, - шепотом заговорила она, - тебе стыдно даже пощады
попросить, спасаться стыдно.
А я не испытал ни
удивления, ни страха. Лишь снова подумал о том: почему же мне хочется узнать о
ней больше?
- Пойдем, там в тамбуре
дверь в подвал открыта, через него можно в другой подъезд перейти, - позвала
она, даже за руку потянула, и мне показалось, что рука ее настолько легкая, что
прикосновения ее я не почувствовал. Подумалось задним умом что-то о
привидениях, но слишком уж не вязался образ мамы Маши ни с какими фантомами и
прочими сверхъестественными явлениями. Наоборот, казалось, приведет она меня
сейчас за дверь ближайшей квартиры и усадит на кухне пить чай с домашними
пирогами. Будет расспрашивать о работе, о жене, еще о чем-нибудь обыденном и
привычном.
И совсем не было в ее
усталом взгляде никакого безумия. Будто пришла мама забрать своего
загулявшегося допоздна во дворе великовозрастного сыночка. Пожурит вот еще.
С этими мыслями,
прижимаясь к стене, я спустился следом за ней. Дверь подвала в тамбуре
действительно оказалась незапертой. И что действительно вызвало у меня
удивление, - над выщербленной лесенкой, ведущей в сырую глубь подвала, горела
облепленная паутиной лампочка. Словно с тех пор и горела, когда не скупилось на
них домоуправление, а упивающиеся своей солидностью домкомы специально проверяли
их наличие во всех «жизненно важных объектах».
Все это время мама-Маша
шла впереди, приостанавливала меня, не оглядываясь, рукой, если следующий шаг
ей казался опасным. В одной из комнат подвала она повернулась ко мне лицом.
- Ты, Сережа, лезь лучше
в это окошко, на другую сторону дома, там безопаснее. От известки-то
отряхнешься. И еще... - она посмотрела на меня тем же взглядом, что и
священник. - Не надо обо мне писать.
И не успел я спросить,
почему, ответила:
- Другие матери
подумают... Помнишь, я тогда в храме сказала... Подумают, что раз мой Алешка
погиб, я и другим того же желаю... А мне всех жалко.
- Но ведь вы правы! Для
чего же тогда еще мужчины нужны? Если б в сорок первом матери своих парней по
подвалам и под лавками прятали!..
- И такие были и сейчас
есть. А ты лезь в окошко. Будут весь дом потом осматривать.
И я через трубы,
тянущиеся вдоль стены, стал выбираться в тлевший светом уличных фонарей квадрат
подвального оконца. Вылез, отряхнулся, наклонился, хотел позвать маму-Машу и в
тот же миг понял, что ее там нет.
Утром, не завтракая, я
отправился в Крестовоздвиженскую церковь. И все казалось - опаздываю куда-то.
На этот раз пришел, когда служба еще не началась. По залу сновали старушки,
протирали везде пыль, хотя я уверен, что после вечерней службы они делали то же
самое. Постояв с минуту в нерешительности, подошел к церковной лавке и спросил
женщину, которая там аккуратно раскладывала книги и свечи.
