Кляйн оставил себе
несколько козырей на случай провала, чтобы шантажировать начальство, если его
потребуется вытащить из рук ФСБ. Но Кляйн, в свою очередь, не знал, что у
Осинского давно есть свои люди и там, иначе он не был бы Осинским. Поэтому,
бросая Кляйна на амбразуры вражеских дотов, как солдата штрафного батальона,
Маккаферти рассчитывал выиграть время не только у Рогозиных, но и у Осинского.
Давно генерал не играл в такие игры, и теперь, сидя в самолете в обществе двух
русских киллеров, он мысленно потирал руки, чувствуя себя то кардиналом
Ришелье, то магистром опутавшего своей паутиной всю землю тайного ордена.
Киллеры, выпив бутылку
коньяка, преспокойно посапывали. Маккаферти нет-нет да и бросал на них полный
любопытства и одновременно пренебрежения взгляд. Про Рыжего он знал, что тот
первостатейный душегуб-любитель, упрятанный еще при советской власти в
специальную лечебницу, где и нашел его заботливый папа-Боря. Скунс был профессиональным
снайпером, попавшим в плен к чеченцам. Его Осинский выкупил прямо у
расстрельной стены, когда воины Аллаха продляли ему жизнь темпераментно споря —
расстрелять, отрезать голову и гениталии, или повесить. Сумма, предложенная
Борисом Леонидовичем, подсказала им четвертое решение. Маккаферти подозревал,
что вся эта возня с расстрелом и выкупом была специально придумана хитроумным
банкиром, дабы получить в свои легионы преданного, готового на все человека.
Скунсом же бывшего старшего сержанта Рюпина прозвали за то, что горцы держали
его в отхожем месте. И телохранители банкира долго воротили от него нос,
считая, что тот перед собственной казнью элементарно наделал в штаны, а историю
с нужником придумал себе в оправдание. Именно поэтому Скунс и нелюдимый Рыжий
сработались, учили друг друга каждый своему ремеслу и стали прекрасной парой
для выполнения самых деликатных заданий. Говорят, они даже жили в одной
квартире, а спали по очереди, чтобы всегда быть начеку.
Убедившись, что
исполнители в этот раз спят оба, Маккаферти достал из кейса папку и,
оглядевшись по сторонам, открыл ее. В ней лежали вырезки из американских и
русских газет за разные годы, начиная с середины восьмидесятых. Они были
подклеены на разбитые красной чертой на две части листы, и можно было отследить
смысловую параллель между текстами: полковник Броуди, намеревавшийся
опубликовать разоблачительные мемуары о войне во Вьетнаме, застрелил свою жену,
после чего покончил с собой... министр внутренних дел Пуго застрелил жену и
себя... повесился в своем кабинете начальник генерального штаба, боевой маршал,
прошедший Великую Отечественную войну... повесился в своем гараже бригадный
генерал, принимавший участие в разработке операции по вторжению на Филиппины,
участник Второй Мировой... Выбросился из окна сотрудник ФБР... Выбросился из
окна сотрудник идеологического отдела ЦК...
