— Родина сказала надо —
комсомол ответил «есть»! — вставил Степан.
— Да-да. Быстро нашли
добровольцев среди военнослужащих срочной службы, пообещав кому ускорить
демобилизацию, а кому — просто повысить пайку, звания и тому подобное. Почти
роту солдат привезли под Теулино, разбили специальный лагерь. По периметру его
охраняли спецподразделения КГБ. Местные жители, если и заметили что-то, так это
непривычную суету вертолетов. Самое интересное, что испытатели решили не
предупреждать испытуемых о времени включения «Сварожича», для которого приперли
автономную электростанцию. О времени «Икс» знали единицы. Не знали, конечно, и
спецназовцы, затаившиеся в лесу и единственные, кто имел здесь оружие.
— Неужели такие данные
гэбисты оставили в каком-то зачуханном НИИ? — изумился Сбитень, до сих пор
молчавший.
— Кое-что оставили, но я
беседовал с очевидцем, про которого просто забыли. Все эти годы он живет в
страхе и никуда не может сбежать, полагая, что как раз лишние движения заставят
их вспомнить о нем. Работает там же, притворяется дураком и неумеренно пьет.
— Вы так все
рассказываете, что невольно возникают сомнения, — под взглядом Семена Майкл
снова почувствовал себя неуютно. Этот точно сначала выстрелит, а потом спросит.
— Если у вас есть
возможность, проверьте информацию.
— У Вас что — личные
счеты с Маккаферти?
— А у Вас? — парировал
Кляйн, и тут же понял, что удачно, ибо в глазах Семена Рогозина заискрила
сталь, будто клинки сшиблись. — Во всяком случае, даже если я не пацифист, то
мне не хочется встретиться с обладателями этого «Сварожича». В Америке такую
штуку назовут ласково, как уже называли атомные бомбы: будет какая-нибудь «Тетя
Сюзи» вправлять американцам мозги. У меня есть предположение, что русским уже
вправляют.
— ??? — так на него все
посмотрели.
— Просто он не на всех
действует. Может быть, вы все же дослушаете мой рассказ до конца?
Глава девятая
СВАРОЖИЧИ
1
Все эти годы Валерий
Николаевич Попов...
Годы? Дни и ночи! Сквозь
каждый отпущенный ему час он прокрадывался, как по вражеской территории! Он
просыпался от шагов в подъезде, от порывов ветра, он шарахался от тормозящих
рядом с ним машин, он избегал проходных дворов и подземных переходов... Это в
Москве-то! Все эти годы Валерий Николаевич Попов испытывал страх и пил.
Состояние перманентного опьянения уже давно не притупляло чувства страха, зато
добавляло к нему такое же перманентное чувство стыда. Страх был всеобъемлющ и
непобедим. Страх был везде и во всем: в утренней газете, в стакане с молоком,
который каждое утро силой ему выпаивала рано поседевшая жена, в мусоропроводе,
в переполненном автобусе, в шариковой ручке, которой Валерий Николаевич вел
архивные дела института.
