Уже через четверть часа
он на такси подъехал к храму. Служба закончилась, неторопливо расходились
миряне. В храме было не людно, веяло ладаном, кое-где у икон еще ставили свечи,
произносили частные молитвы. Семен искал отца Николая. Спросил у старушки, она
кивнула на церковный ларек, где торговали свечами, образками и книгами. Отец
Николай как раз внимательно листал увесистый том.
— Простите, батюшка, я
нуждаюсь в частной исповеди... Я уже приходил к Вам...
2
Ощущение времени и
стоимость его исчезли. Батюшка отвел Семена в одну из небольших каморок,
которые выстроились в ряд возле храма. Там жили несколько старушек, помогавших
священникам в церковном хозяйстве и торговавших в ларьке. В одной из таких
комнаток Семен Рогозин уже более двух часов раскрывал свою душу. Сначала
говорил только он, а начал рассказывать, наверное, с детства. Отец Николай
отпустил грехи и благословил причаститься на следующий день. Потом батюшка стал
задавать интересующие его вопросы.
Беседовали за чаем, и со
стороны могло показаться, что разговаривают два старых друга, уважительно
называя собеседника на Вы.
— И с тех пор Вы даже в
родительском доме не были?
— Нет. Не был. Почему? С
одной стороны, обида давила, с другой — мешать не хотел. У них совсем другая
жизнь.
— Обида — это от
гордыни. Кому ж, как не близким, прощать в первую очередь? И кому, как не Вам,
помочь брату по-другому, через свет Христов увидеть мир сей?
— Мне иногда думается,
что разум его сильней души, только умом он принимает окружающую его
действительность, да и погряз он в таких делах, что ни дай Бог!..
— А не сродни ли такая
закоснелость отчаянию? В Сараево ночью, Вы рассказывали, не оно ли вело Вас?
Вот и брата Вашего...
— Батюшка! До этого я
убивал только в бою, а после этого уже не мог находиться в армии! — вспыхнул
Семен.
— А Вы и до сих пор меч
не опустили, — остановил его отец Николай. — Но я не к тому, что борьба уже
кончилась. Судя по всему, опять разгорается. И праведному гневу как раз место в
сердце воина. Но кроме меча, есть еще и слово... — священник задумался.
На всем протяжении их
беседы Семену казалось, что отец Николай и знает и видит о нем много больше,
чем рассказал он сам. Но не это смущало его, отец Николай, казалось Семену, не
хочет и говорить об этом многом, да еще и как бы подспудно защищает Степана.
— Мало того, что он брат
Ваш, — продолжил иерей, — он такой же русский человек, как и мы с Вами. С
давних пор заражали Святую Русь лжемудрыми учениями, и не одним, не двумя, а
целыми легионами. Посмотрите же ныне: сколько у нас мнений, сколько партий, и с
каким слепым фанатизмом расходится народ, будто полками, за своими кумирами.
Будто не научили ничему братоубийственные войны! Суть и цель у этой заразы,
ложно называемой свободою, одна: разделяй и властвуй. Так и действует враг рода
человеческого через детей своих! И теперь, чем хуже мы живем, тем недалече до
очередной «пугачевщины», да пойдут наши Емели не врагов крушить, а порубят друг
друга.
