Год он потратил на
обивание порогов, собирание документов и их оформление, на штурмы банков и
поиск специалистов. И случилось невозможное — звероферма Павлова начала
работать и даже мало-помалу приносить прибыль. Часть ее, как это водится в
российском бизнесе, Леша благополучно утаивал, чтобы хоть как-то развивать
производство, достаточно платить работникам и даже ремонтировать заброшенные
дома. Постепенно ему стали верить финансисты, да и чиновники не гнушались
посетить Теулино, дабы внести его на карту преуспевающих предприятий, а заодно
увезти с собой несколько шкурок — «показательных» образцов. В чуткой до денег
Москве тоже вспомнили о Теулино и тут же предложили солидный кредит. Павлов не
отказался. С тем и попал в долговую кабалу...
Уже лежа в больнице с
переломанными ребрами, он заново переосмыслил фразу классика о том, что все
значительные капиталы нажиты нечестным путем. В России ее следовало записать
золотыми буквами в конституцию и налоговое законодательство.
Чтобы стать новым
русским, надо иметь старую партийную или криминальную закваску. Ни к тому, ни к
другому Алексей Павлов отношения не имел, да и термин «новые русские» не
принимал ни в печатном, ни в озвученном виде. Он просто хотел, чтобы у этой
земли было будущее.
2
Семен и Алексей уже
сутки сидели, закрывшись в конторе зверофермы. Прежде чем встретить Рогозина на
свертке с трассы, Павлов поднял все документы, начиная с семидесятых годов,
выискал несколько старых карт района, просмотрел их, но не нашел, за что зацепиться.
Семен начал просматривать старые отчеты и договора еще в прыгающем по рытвинам
уазике Павлова. В конторе он уже подробно изучал карты. К полудню второго дня
электрический чайник, спасавший их от голода, сломался. Кончились засохшие
бутерброды. А навязчивый интерес финансовой группы «IWC» на картах так и не
проявился. Ни на первый, ни на второй взгляд не было его в болотах, которые еще
тридцать лет назад облазили геологи, не было его на звероферме — даже при
удачном стечении обстоятельств и продаже шкурок импортным производителям
меховых изделий, чего добивалась Москва, звероферма не станет источником
сверхприбылей, не определялся этот интерес в груде металлолома, называемого в
прежние времена спецтехникой, ни в одном из теулинских закоулков, даже если
продолжить их километров на пятьдесят в тайгу и болота, не было ничего, что, по
мнению современного здравомыслящего человека, могло вызвать интерес крупной
финансовой корпорации. Значит, было еще что-то, о чем ни Рогозин, ни Павлов,
проживший здесь 18 лет, не знали.
