Семен уехал на север, и
второй Рогозин тут же вызвал ее для отчета. Еще утром она поцеловала на
прощание одного, а второй уже через два часа требовал от нее сдать первого со
всеми потрохами. Нет, если и была Мата Хари, то она была просто потаскухой.
Кроме того, по мнению самой Натальи, ничего особенного она для шефа не узнала.
Конечно, она передала суть беседы Семена Андреевича с Ольгой Максимовной
Степану, утаив только ее молчаливую часть. Да, Семен Андреевич в этот же день
позвонил своему другу Алексею Сергеевичу Павлову, просил поднять все документы,
где прослеживался бы интерес к их ферме иностранных фирм. Сказал, что приедет
сам, и они вместе прочешут поселок, ферму и все прилегающие к ним территории...
— У него преимущество, —
задумался Степан Андреевич, — он может пока еще заниматься этим в открытую.
Любого моего парня там вычислят в первую же минуту, ибо там все знают друг
друга. И единственный человек, который может стать нашими глазами там — это ты.
Но ты решила быть честным и добрым человеком, ты вспомнила о принципах! в
наше-то смутное время! Хорошо еще, что тебе не пришло в голову раскрыться перед
ним в первый же день! Ох уж мне эти рыцари! У меня тоже есть свои принципы, и
если ты не захочешь, давить я на тебя не буду. Ты это прекрасно знаешь, и у меня
осталось только одна возможность — просить тебя. Уверяю, я бы плюнул на это
дело, в другое время я бы сам тебя за него просватал, хватит ему воевать, но не
сейчас. Речь идет уже не только о деле, речь идет уже о моей семье. И, честно
говоря, в этой игре я почему-то не доверяю даже дяде Коле, и ты первая, кто об
этом слышит.
Потом он рассказал ей о
письмах, о том, как пришел из школы Андрейка... Наталья знала Ольгу Максимовну:
та часто одевала ее в своих магазинах, выводила в «высший свет» и всячески
опекала.
За два года работы на
Степана Рогозина Наталья в первый раз видела его таким взволнованным. Причем он
не пытался скрывать этого волнения, даже, можно сказать, своей слабости. И у
Наташи не складывалось впечатление, что делает он это играя, дабы любыми способами
заставить ее и дальше опекать своего брата.
— Я обещаю тебе твердо:
он никогда не узнает об этом нашем разговоре. То, что мы, так или иначе,
связаны, скрыть надолго вряд ли получится. Но я не вижу в этом ничего
крамольного!
— Кроме того, что я не сказала
ему об этом с самого начала... — еще минуту Наташа колебалась. — Но какую я
найду причину, чтобы свалиться ему на голову в эту таежную глухомань?
