Я повиновался, все еще опасаясь увидѣть передъ собой грозное лицо, нагнавщее такой ужасъ на меня во мракѣ ночи. Но его не было… въ теченіе нѣсколькихъ мгновеній я ничего не видѣлъ… и облегченно вздохнулъ: вѣдь, я ежеминутно ожидалъ увидѣть это обращенное ко мнѣ лицо съ оскаленными отъ гнѣва зубами. Но вслѣдъ за этимъ я весь затрепеталъ отъ восторга: Себуа незамѣтно провелъ меня какъ разъ къ лотосовому пруду; и снова здѣсь склонясь надъ нимъ и припавъ къ его свѣтло текущимъ водамъ, пила красавица, золотистыя волосы которой наполовину скрывали отъ меня ея лицо.
„Заговори съ ней“! крикнулъ Себуа: „По твоему лицу вижу, что она здѣсь. О заговори съ ней! Изъ жрецовъ настоящаго поколѣнія ни одинъ не удостоился чести говорить съ ней. Заговори съ ней: мы нуждаемся въ ея помощи!“
Какъ и вчера, онъ упалъ на колѣни рядомъ со мной. Въ лицѣ его выражались страсть и сознаніе важности момента, въ глазахъ свѣтилось молитвенное благоговѣніе. При взглядѣ на него я отступилъ, побѣжденный самъ не знаю чѣмъ; мнѣ казалось, будто, съ одной стороны, звала меня къ себѣ златовласая красавица, а съ другой, толкалъ къ ней Себуа; и въ то же время я сознавалъ, что приподнялся на воздухъ и направился къ пруду съ лотосами; достигши края его, я перегнулся надъ нимъ и прикоснулся къ ея одеждѣ, лежавшей на поверхности воды. Поднявъ голову, я пробовалъ было заглянуть ей въ лицо, но не могъ разсмотрѣть его: изъ него исходилъ такой свѣтъ, что мнѣ оставалось только любоваться имъ такъ, какъ сталъ бы любоваться солнцемъ. На головѣ я ощущалъ прикосновеніе ея руки, до моего сознанія доходили исходившія изъ ея устъ слова, хотя я едва сознавалъ, что слышу ихъ. „Дитя съ открытыми очами“, говорила она: „на твоей чистой душѣ лежитъ тяжелая обязанность; но оставайся только вблизи меня, источника свѣта, и я укажу тебѣ путь, которымъ ты долженъ идти“.
„Мать“, произнесъ я: „а какъ быть относительно тьмы?“
Я не смѣлъ поставить вопроса яснѣе; мнѣ казалось, что стоило только упомянуть о страшномъ образѣ, чтобы оно тотчасъ же предстало передо мной, пылая бѣшенствомъ. Я почувствовалъ какъ при этихъ словахъ легкая дрожь перебѣжала съ ея руки на меня, и подумалъ уже, что сейчасъ разразится надо мной ея гнѣвъ; но слова ея по прежнему доносились до моего сознанія, нѣжныя и мягкія какъ дождевыя капли, вызывая въ моей душѣ то представленіе о божественномъ ниспосланіи, которое мы, жители вѣчно жаждущей страны, связываемъ съ наступленіемъ дождливой поры.
