Чтобы довести шутку до логического конца, мне теперь
придется взять с собой шубу. Вообще-то это меховое изделие согласно этикетке
называлось «Тулуп овчинный, выделанный», но мы уважительно называли именно так:
шуба. Сколько раз гостям преподносилась фраза: «Ах, какая у нас шикарная шуба!»,
после чего они фантазировали на тему переливчатости меха, густоты подшерстка,
ну и конечно – цены с большим количеством нулей. Когда же им приносили
старенький тулуп, вздох облегчения прохладным ветерком пролетал по воздуху
гостиной, где возвышался стол с гостями и салатами. Давно замечено: людям
больше нравится не завидовать чужому богатству, а сочувствовать нищете. Шуба
наша тихо и мирно висела круглый год на вешалке у входной двери. Мы её не
прятали в шкаф, потому что часто пользовались: то укутывали ею кастрюлю с
гречневой кашей, то прохладными ночами я накидывал её на плечи, когда выходил
на балкон, то укрывал мерзнущие ноги жены, а то лежал на уютно-мягком и упругом
меху и смотрел в потолок, что-нибудь обдумывая.
Я стоял у раскрытого шкафа и, задумчиво покачиваясь
корпусом, выбирал одежду, более всего подходящую к условиям предстоящей
экспедиции. На самом деле, кто знает, что может случиться, как изменятся
погодные условия или в какую переделку могу я попасть. Время на дворе непростое,
если судить по телевизионным новостям, которые врываются в дом, приносят страх
и желание зарыться поглубже в землю. После долгих примерок я выбрал брезентовый
костюм грибника и туристические ботинки на рифленой подошве. В рюкзак засунул туго
скрученную шубу, японскую палатку, по карманам рассовал нож, консервы, спички,
соль и бородинский хлеб, оставшийся от вчерашнего горохового супа. Потом
подумал и на всякий случай прихватил зубную щетку.
Нюра наблюдала за моими действиями с невозмутимостью палача,
терпеливо пережидающего последние шаги приговоренного. Я с благодарностью
улыбнулся и в который раз отдал ей должное: только эта женщина с поистине
ангельским характером могла столько лет терпеть в доме столь непрактичное
существо как я. Потом еще подумал и прихватил термос с крепким чаем, рулон
туалетной бумаги, дневник, карту, справочник туриста и роман Стругацких «За
миллиард лет до конца света» – именно эта книга более всего соответствовала
задачам экспедиции: там такой же зной и люди в экстремальных условиях поиска
истины.
Итак, свершилось! Седьмого августа в девять часов пятьдесят
две минуты с трехлитровой банкой в руках и с рюкзаком за плечами я вышел из
дому. О чем не преминул сделать первую запись в дневнике. У нашего подъезда я
обнаружил одинокую лавочку. Странно, подумал я, помнится, лавочек было как
минимум две – это во-первых. А во-вторых, на них чуть не круглые сутки сидели
бабушки, мамаши, а после их ухода – мужчины, употребляющие разного рода
напитки. Оглядевшись, я обнаружил новый монолитный дом, который успели не только
построить, но и заселить. Эта высотная башня занимала место прежнего зеленого
сквера с качелями-каруселями и столом для «дворянского собрания» Раньше именно
там засиживались мужчины за игрой в домино. И мамаши с детьми там же играли и
гуляли. Здесь у подъезда по большей части сидели бабушки, соблюдая высокие нормы
морали и нравственности граждан. Попробуй, пройти сквозь строй бдительных
старушек, если ты покачиваешься от алкогольной интоксикации или, скажем, сопровождаешь
нелегальную подружку, ввиду отъезда жены в отпуск! Уже через минуту после
твоего преступления весь двор, вся общественная и партийная организация ЖЭКа
будут мучительно решать, как спасти человека от алкоголизма или семью от
развала.
