– Да я это! Ты кто такая и чё те надо?
Я гордо ответила:
– Я та, кому вы так долго вчера признавались в любви!
– Ну, выпил лишнего, – ответил мой избранник. – В общем-то я, конечно,
не против, приходи вечером ко мне домой, да чего-нибудь пожрать захвати. – Он назвал
адрес. – Но вот по поводу Ямайки, это ты забудь! Это я для красного словца
сказал…
– Да не нужна мне никакая Ямайка! – воскликнула я. – Лишь бы ты
любил меня так, как обещал!
– Это – пожалуйста! – крикнул он радостно и повесил трубку.
Я была на седьмом небе от счастья. Неужели судьба повернулась ко мне лицом?
Неужели я наконец встретила того единственного, которого ждала всю жизнь? Мне
не верилось, что это случилось со мной, но в руках я держала его визитку,
а на бумажке был записан его адрес…
Я даже дала себе слово сделать наконец пластическую операцию со своим
ухом…
Когда я вошла в его квартиру с пакетиком продуктов в руках, он
схватил меня за руку и повёл в гостиную. В углу я заметила иконы, и нехорошее
подозрение закралось ко мне в душу. Но вскоре оно было вытеснено мечтами о
вечной любви, нежных прикосновениях губ и прочей лирикой. Квартира оказалась
чистой и прибранной. Едва я выложила продукты на стол, Глеб Ефремыч жадно
накинулся на них и почти всё скушал. В первую очередь он съел сало,
причём без помощи столового прибора. Он держал его в правой руке и
закусывал батоном хлеба, который держал в левой. Достав из пакета бутылку
водки, он гневно взглянул на меня и выбросил её в мусорное ведро. «После
вчерашнего ещё не отошёл», – ласково подумала я. В самый разгар ужина я набралась
храбрости и сказала:
– Глеб Ефремыч, разреши звать тебя просто Глебушкой…
– Зови лучше отцом! –
сказал он и засмеялся. Я подумала, что мы с ним ровесники. Но я
читала в одном журнале, что некоторые мужчины хотят видеть в любимой женщине
мать, другие – дочь, третьи – вообще внучку или постороннего человека… Конечно
же, я согласилась.
Когда Глеб Ефремыч
наелся, он отправился в спальню и, как был с сальными руками и в сапогах, так и
завалился в постель. Я побежала в ванну, чтобы оправдать характеристику, данную
моей начальницей. Но когда я вошла в спальню в одних трусиках, Глеб Ефремыч уже
храпел ровным сном. Я попыталась растолкать его, но он лишь сказал сквозь сон
громовым басом: «Ляжешь на коврике под дверью», – и продолжил храпеть. Я легла
на диване в гостиной, а когда проснулась, Глеба Ефремыча уже не было. Я тоже
отправилась на работу.
