— Добрый вечер, профессор Фаустаф. — Штайфломайс улыбался. Его черные глаза смотрели прямо и светились двусмысленным юмором. — Я нахожу этот вид довольно унылым, а вы?
Подавленное настроение оставило Фаустафа, и он рассмеялся этому замечанию. Штайфломайс на секунду даже растерялся:
— Почему вы смеетесь?
Фаустаф продолжал смеяться, его большая голова сотрясалась от хохота.
— Здесь, — проговорил он сквозь смех, — нет живых существ на сотни миль вокруг, с кем можно было бы поговорить.
— Это так, профессор, но…
— И вы пытаетесь представить эту встречу как случайную? Куда же мы теперь направляемся, герр Штайфломайс? В Париж? Ждете самолет?
Штайфломайс улыбнулся:
— Думаю, что нет. В действительности мне оказалось довольно трудно обнаружить вас после уничтожения З-15. По-моему, З-15 — это ваш термин для обозначения детальной симуляции Земли?
— Да, но симуляция… Что это значит?
— Альтернативность, если вам так больше нравится.
— Вы каким-то образом связаны с Р-отрядами?
— Есть некоторая связь между мной и Отрядами Разрушителей. Это подходящий термин. Создан вашим отцом?
— Да, как мне кажется. И что это за связь? Что такое Р-отряды? На кого они работают?
— Я посетил эту планету не только для того, чтобы ответить на ваши вопросы, профессор. Знаете, вы и ваш отец доставили моим патронам много хлопот. Вы даже не представляете, как много. — Штайфломайс улыбался. — Поэтому я так сопротивлялся выполнению приказов, направленных против вас.
— Кто это — ваши патроны, и какие это приказы?
— Они очень могущественные люди, профессор. Мне приказано убить вас, чтобы вы не могли мешать их планам.
— Кажется, вам нравится, что я доставляю им неприятности? — заметил Фаустаф. — Вы не противодействуете им? Вроде как ведете двойную игру. Вы на моей стороне?
— На противоположной, профессор, — их и ваши цели имеют много общего. Я противостою вам всем. Всем, кто занимается этими разрушениями и созиданиями. Я чувствую, что все должно умереть — медленно, загнивая… — Штайфломайс улыбался теперь более грустно. — Но я — послушный исполнитель. Я должен выполнять приказы вопреки моим собственным наклонностям.
Фаустаф засмеялся, невольно восхищенный притворством Штайфломайса:
— Значит, вы влюблены в смерть?
Штайфломайс, казалось, воспринял этот вопрос как своего рода осуждение.
— А вы, профессор, влюблены в жизнь. А жизнь — ведь это так незрело, полуоформленно. Противопоставьте этому непреодолимое простодушие смерти.
— Вы как будто в юношеском заблуждении, — сказал Фаустаф наполовину для себя. — Вы не старались немного смягчиться?
