— Эх вы, жалкие ублюдки! — Он обвел комнату взглядом. — Что вам еще надо? С тех пор как я на троне, вы реже воюете, богаче живете. Я прекратил произвол, я построил дома и мосты, я нанял лемурийцев и пиктов, чтобы народ Валузии жил, а не погибал в битвах… Разве при Борне проводились Большие Бои?
Последние слова были обращены к коленопреклоненному исполину. Тот отрицательно мотнул головой.
— Вот! — гневно выкрикнул Кулл. — Сидящий на троне варвар чтит валузийские обычаи. Печется о благе королевства. И если у короля в друзьях пикты, то они будут разъезжать по столице когда хотят и сколько хотят!
Атлант умолк и, посмотрев в лицо рыжеволосому, убрал клинок в ножны. Верзила поднялся и облегченно вздохнул, но язык явно не принадлежал к числу его друзей.
— Ваше Величество может считать себя правым, а меня — безмозглой скотиной, — пробормотал он, сам поражаясь своей смелости. — Но разве валузийский обычай позволяет воинам короля участвовать в Больших Боях? А если этот воин к тому же одно из главных лиц при дворе? Как тогда быть мне, простому валузийцу Шикану? Я хочу выиграть Большие Бои…
— А-а, — перебил Кулл, у которого при словах Шикана внутри что-то оборвалось: тайну Копье-боя раскрыл не он один. — Так ты хочешь выиграть и желаешь разделаться с соперниками при помощи гнусных измышлений?
— Нет, — уже довольно твердо возразил Шикан. — Я хочу выиграть в честной борьбе. Но я не верю в справедливость, когда в состязаниях участвуют близкие друзья короля. Кто из судей осмелится зачесть им поражение? Кто из прислуги откажется подсыпать мне дурмана перед поединком с ними? Кто из зрителей решится приветствовать меня, а не их? А я сам? Разве не появится у меня соблазн поддаться и проиграть соратнику Кулла? Да как я вообще посмею поднять на него руку? Древний закон мудр — он строго запрещает воинам короля выходить на Арену. Вы пренебрегли им, Ваше Величество.
Несмотря на то что к концу тирады голос Шикана ослабел и задрожал от волнения, его слова были услышаны всеми и прозвучали как грозное обвинение. Король невольно положил руку на рукоять меча. Атлеты стояли не шелохнувшись, но теперь в их глазах помимо страха Кулл читал еще и разочарование.
— Ваше Величество говорили на открытии, — бесстрастно, будто бы лишь озвучивая собственную мысль, проговорил кто-то в углу, — что каждого из нас любит и каждому желает победы. Нас это очень вдохновило…
Не известно, как и чем закончилось бы это молчаливое противостояние, если бы за дверями вдруг не раздался крик:
