Один | страница 59

Как только под руки попалось первое яйцо, я пробил острием ножа скорлупу и высосал из него белок. Высосал я его одним духом, потом с минуту сидел вытаращив глаза, не в силах вздохнуть, пораженный тем, что скользнуло в желудок. Потом начал плеваться и плевался минут пять от отвращения. У белка был тошный горький привкус, и вонял он всеми запахами мира. Может быть, мне попалось испорченное яйцо?

Я раздавил скорлупу пальцами. На ладони в серой вонючей слизи лежал противный голый цыпленок с тонкой шеей, несуразно большой головой и синими буграми глаз. Меня чуть не вырвало.

Во втором яйце тоже оказался цыпленок.

И в третьем тоже…

У, проклятые, как быстро они насидели птенцов! Всего семь дней назад яйца были совсем свежими!

Что же теперь буду есть?

Я сидел в туче кружащихся птиц растерянный и отупевший. Так надеялся на это гнездовье, и вот пожалуйста…

Одна из чаек с лета стриганула меня крылом по голове и облила чем-то горячим и жидким. Я запустил в нее яйцом.

Теперь у меня остались только мидии. Все-таки это вроде мяса.

Раз десять пришлось отдыхать, прежде чем добрался до своей бухты. Попробовал воду. Прохладная, но выдержать можно. Разделся и поплыл к скале.

К вечеру я надрал целых три майки раковин.

Запас мидий помог мне продержаться два дня.

За это время успел запасти саранок, ягод, похожих на кизил, и шиповника, который стал уже темно-красным и мягким. Подсушенные на солнце луковицы саранки могут храниться долго.

Я постарался хорошенько просушить палатку и японский матрац и нарезал свежих веток для подстилки. Кроме того, сложил из камней что-то вроде очага для огня. Теперь, если зарядит дождь, костер ни за что не зальет.

Жизнь на станции казалась очень далекой. Я все реже вспоминал школу, книги, знакомых. Некогда было. С момента, когда просыпался, начинал думать о еде, потом нужно было добывать и сушить топливо для костра, приводить в порядок жилье, одежду, и на это уходил день. Уходил так быстро, что я каждый раз удивлялся: будто только что было утро — и вот уже опять вечереет… Единственное, чего я все время не забывал, — вертолет. Но он не появлялся.

Мидий я сейчас ел не экономя, и это здорово подкрепило меня. Голова больше не шумела, и слабость прошла.

На берег Левого Борта я отправился на восемнадцатый день.

До этого еще ни разу не заходил за Правые скалы: дорога туда была тяжелее, чем на берег Правого Борта.

Я испек сорок штук мидий в раковинах, подсушил несколько горстей шиповника, отобрал крупные саранки. Все это завернул в кусок полиэтилена, который сложил пакетом и к углам привязал лямки из шнурков. Вышло что-то вроде вещмешка — его можно было нести за спиной. В этот же пакет засунул огневой лучок, палочки и дощечку для сверления. К поясу шнурком привязал бутылку с водой. В правой руке у меня была палка, в левой — кирка. Смешно я, наверное, выглядел со стороны. Но мне было не до красоты. А острову тем более было наплевать на меня: он жил по своим особым законам. Он вовсе не замечал, что я ползаю по нему, что-то делаю, чего-то жду, к чему-то стремлюсь.