Люсьен от нечего делать гонял ногой возле колонны серебряный высокий стакан из-под лимонада. Ему становилось все тоскливее и тоскливее. Все его приятели танцевали с девушками, но Люсьену вовсе не нравились местные простушки. Цена за подобное развлечение может быть слишком высока. Даже Адель вполне ясно дала понять ему, чего хочет взамен на уступку со своей стороны. У Люсьена не было ни малейшего желания расплачиваться за мимолетные удовольствия обручением и свадьбой. Это единственное, что могли предложить ему местные леди, воспитанные в монастырских школах, хотя Адель Скаррон явно не относилась к последней категории. И все же Люсьен был уверен, что вовсе не желает вдруг оказаться женатым на ней.
Люсьен обернулся. Ни один член его любящей семьи, казалось, не смотрел в его сторону в это время. Он воспользовался моментом и быстро завернул за угол дома, где отвязал Файрфлая, вскочил на него и пустился в галоп.
— Люсьен, любовь моя! Тебя так долго не было! Почему ты сразу не зашел ко мне?
Медленно выговаривая эти слова, Тасси Мишле одновременно с энтузиазмом расстегивала платье.
Люсьен опрокинул оставшуюся в одной сорочке Тасси навзничь на дно лодки, и они отчалили от берега.
Вокруг росли желто-зеленые водоросли, кувшинки, их было так много, как маргариток на лугу. Люсьен сорвал целую охапку красивых водорослей и кувшинок, бросил в лодку.
Тасси была высокой, ширококостной, с большими ладонями и ступнями. У нее был пухлый чувственный рот и огромные темные глаза, которые ярко блестели под копной еще более темных волос.
Тасси никогда не тратила много времени на предварительные приготовления.
— Ах, ты все тот же, Люсьен, — сказала она, обнимая его за плечи.
— Ты ожидала, что я сильно изменился? — ответил Люсьен, поднимая ей юбки и пощипывая за бедра. Тасси выгнулась дугой и прижала Люсьена к себе. Тот перевернулся и положил Тасси сверху, на себя. Ее кожа пахла свежестью.
«Да уж, веселенькая картинка, если кто-нибудь посмотрит на нас сейчас со стороны», — подумал Люсьен, хотя был уверен, что вряд ли сейчас кто-нибудь появится поблизости. К тому же старому Викториену Мишле было наплевать, с кем и как занимаются любовью его дочери. Люсьен подозревал, что Викториен сам спит с кем попало.
Тасси извивалась в экстазе, чувственный рот приоткрылся, темные пышные волосы ее разметались по плечам. Она тихонько постанывала. Люсьен не был особо поэтической натурой, но подумал вдруг, что, наверное, только Афродита, богиня любви, выглядела так же, как Тасси в этот момент. Тасси, которой было невдомек, что ее только что олицетворили с богиней любви и сексуальности, перевернулась на бок, легла на дно лодки рядом с Люсьеном, зачерпнула ладонью немного воды, чтобы остудить их обоих.
