— Салли!
Жильбер Беккерель поднялся из-за стола и протянул ей навстречу руки. Поцеловав ее, Беккерель придвинул стул, который специально предназначался для посетительниц. Усадив на него Салли, он сказал клерку:
— Принеси нам по бокалу мадеры и можешь идти.
Клерк, бледный, болезненно выглядящий юноша, принес графин, два бокала и удалился. Входная дверь закрылась за ним с мягким щелчком. Лавуа (так звали юношу) уже понял, что, когда у хозяина посетительница и он говорит: «можешь идти», — это означает, что его услуги не потребуются в течение нескольких часов.
Жильбер подал Салли бокал с вином и посмотрел на сверток, лежащий у нее на коленях.
— Что еще ты мне сегодня привезла, кроме себя, дорогая моя?
Салли развязала ленту на свертке.
— Кроме себя, вот что, — И она вручила Жильберу холст, который тот расстелил на столе.
— Жильбер, я хочу, чтобы ты вынес справедливую оценку.
— Насчет этого я никогда не лгу.
Жильбер разгладил холст и отступил на шаг, изучая картину. Без сомнения, это была одна из лучших ее работ, просто великолепная для женщины с художественными навыками средней школы, которые в основном используются дамами для украшения своих же гостиных слащавыми картинками. Где-то, как-то, но Салли приобрела нечто большее. Ей удалось передать золотистое сияние земли на свежевспаханном поле, и черные мускулистые фигуры, склонившиеся над бороздами, были удивительно динамичны. Одна из них — высокий мужчина, очень черный, почти чистокровный африканец, сеял тростник и одновременно смотрел на свою соседку, шоколадного цвета негритянку в платье с высоко забранным подолом, обнажавшим ее колени. Очень лирическая картина.
Салли наблюдала за Жильбером. Весь ее вид говорил о том, что ей очень хочется услышать похвальный отзыв.
Наконец он медленно свернул картину в рулон.
Жильбер Беккерель прекрасно разбирался в живописи. Так же хорошо, как и в банковском деле. Или в любви. Он встал на колени перед Салли, взял ее за руку и начал снимать с нее перчатку.
— Превосходно. Не бросай эту тему. Это твое — обратная сторона жизни. Рисовать цветущие садики — не для тебя.
Он снял с ее руки перчатку и поцеловал запястье. Горячая волна тут же пробежала по ее телу.
— Ты — настоящий художник, Салли. Полю следует больше ценить тебя.
Жильбер снял перчатку с другой ее руки и принялся целовать кончики пальцев. Салли пришла сюда именно за этим, поэтому он так тепло встретил ее. Жильбер посмотрел ей в лицо снизу вверх и улыбнулся.
