Еще лучше было то, что никто не требовал от нее целомудрия. Принимая во внимание все проблемы и неудобства, которыми Бог наградил женщин, истинным благословением, по мнению Холлис, было то, что девственность теряется раз и навсегда. Она не собиралась оставаться всю жизнь вдовой, но намеревалась немного поразвлечься до очередного замужества.
Холлис поняла, что иметь дело с мужчинами довольно забавно. И гораздо легче обводить их вокруг пальца, чем просто флиртовать или сразу ложиться в постель. Спать с мужчинами тоже было забавно, и Холлис не собиралась связывать себя узами второго брака до тех пор, пока не найдет мужчину, который был бы в постели лучше, чем покойный Жюльен. Кого-нибудь вроде мистера Превеста, например. Ему было сорок пять лет, и супруга его была безнадежно больна. Поэтому Превест научился интересным штучкам у мулаточек с Рампарт Стрит. И если их семья переберется в Вашингтон, думала Холлис, то Превеста, конечно, придется оставить. Но, впрочем, в Вашингтоне наверняка полно волевых, мужественных молодых людей, которые добиваются своего. Холлис улыбнулась. В Вашингтоне будет забавно.
Поль и Дэнис, занятые разговором о выборах и о цене на сахар, которую может предложить в этом году Андре Перо, посредник Поля, не заметили задумчивого молчания, воцарившегося среди женщин. Эмилия все это время была занята тем, что прятала кусочки своего десерта в карман передника, чтобы потом отнести их Мимси.
Все встали из-за стола, и Поль взял Салли за руку, удерживая ее до тех пор, пока все не покинули столовую.
— Дорогая, я уже говорил тебе: мне не нравится, что ты рисуешь черных. Тем более работников на плантации. Тебе вообще не следует появляться там!
— Но я ведь появляюсь там, когда кто-нибудь из них болеет. И я что-то не замечала, что это тебе не нравится.
— Это совсем другое дело!
— Нет, то же! Если я их лечу, то могу и рисовать их!
— Салли, пойми же, ты должна понять, что это не те заботы, которыми леди следует обременять себя. Некоторые из негров на плантации просто дикие. Это не те негры, что живут у нас в доме. Там, на плантации, нельзя так запросто расхаживать среди них.
Салли резко выпрямилась. Голубые глаза заметали молнии, золотистые волосы непослушными прядями выбились из-под кружевного чепца и упали на плечи и спину. В гневе Салли становилась еще красивее.
— Мистер де Монтень! В течение двадцати трех лет я являюсь хозяйкой этого дома. Если мне неизвестно, кому в этом доме можно доверять, а кому нет, и если я, по-вашему, недостаточно благоразумна, чтобы постоять за себя, то мне удивительно, что вы позволяете мне выходить из дома без сопровождающих. Я не ребенок!
