Хлопушки и ракеты взлетали и взрывались над Миссисипи, опускаясь в воду как огненные хризантемы. Люди в саду наблюдали это величественное зрелище с широко раскрытыми глазами, держа на коленях уже засыпающих детей. Наиболее благоразумные и осторожные из них отодвинулись немножко ближе к дому: никто не знает, что можно ожидать от этих ракет. Все еще помнили, как такая ракета вдруг изменила направление и попала в няню Рэйчел. С того времени няня Рэйчел заделалась религиозной и стала ходить в церковь.
Дэнис осторожно поставил последнюю ракету. Она была куплена в Китае, и инструкция на ее красной обертке была совершенно непонятной и неразборчивой.
— Вы лучше пригнитесь, мистер Маккэми. Такие вещи совершенно непредсказуемы. — Он очень надеялся, что поставил ее правильно. Дэнис приложил к ней горящую спичку и быстро отскочил в сторону. Ракета с треском подпрыгнула и взмыла в ночное небо. Искры посыпались дождем на воду. В небе раскрылись красный, белый и синий цветы. Они светились еще достаточно долго на фоне темной реки, и наконец, после того, как они исчезли, в самом центре возник золотистый огненный цветок.
— Эта ракета была лучше всех, — сказала Эмили и прижалась к груди няни Рэйчел. Свернувшись калачиком, Шарман спала рядом с нею. Эмили спросила, зевая: — А я могу пойти на танцы?
— На танцы?! Да ты едва держишься на ногах. Таким детям, как ты, давно уже пора спать. — Няня Рэйчел толкнула устроившуюся у ее колен Мимси и подняла Эмили на ноги. И, глядя на маленького енота, сердитым голосом добавила: — Я думаю, что тебе тоже. — Она взяла зверька на руки и погладила его по головке. — Я не помню, чтобы Господь послал мне детей, но мне кажется, что один ребенок у меня уже есть.
В одном конце сахарного склада было устроено нечто вроде эстрады для дядюшки Джема, который играл на скрипке. Рабы из «Прекрасной Марии» и «Алуетт» готовы были танцевать хоть до утра. Рядом с эстрадой поставили стол с закуской и пуншем, к которым добавили еще бутылку виски.
Танцы должны были начать де Монтени вместе с Романом Превестом, который точно знал, что его жена уже давно должна была спать. Дядюшка Джем начал играть вирджинскую мелодию.
Роман подошел и поклонился Холлис, сидевшей с таким выражением, как будто она вот-вот затеет какой-нибудь скандал. — Могу я вас пригласить на танец? — спросил он.
— Наконец-то вы обратили на меня внимание, — сказала она, бросив на него свой испепеляющий взор.
Роман подумал, что в данном случае любезность — это лучшее, что можно придумать. — Я всегда замечаю вас, — сказал он. — И, пожалуйста, не надувайте губки, потому что это портит ваш прекрасный ротик.
