Конь постепенно начал переходить на рысь. Он тяжело поводил боками, хлопья розовой пены падали из разодранного удилами рта. Он бежал все медленнее и наконец встал. Юноша спрыгнул и протянул Ровене руки. Как только она оказалась на земле, конь зашатался и рухнул как подкошенный. Огромное тело задергалось, забилось в предсмертной агонии, из глотки вырвалось жалобное ржание, и через несколько мгновений великолепное животное испустило дух. Ровена мягко осела на землю, ноги ее не держали, все косточки ныли, ладони, натертые поводьями, распухли. От пережитого потрясения она не могла говорить, и, когда всадники приблизились к ним, кинна только кивала и показывала пальцем на юношу, который стоял рядом и весело улыбался.
* * *
На следующий день, когда они почти приблизились к горной гряде, им навстречу попался большой табор бродячих сигани. Лучники, заметив их издалека, поскакали вперед и заставили освободить дорогу, а затем вернулись и доложили, что можно продолжать путь.
Проезжая мимо табора, Ровена с любопытством смотрела на пеструю толпу. Кочующее племя передвигалось на больших крытых повозках, забитых рухлядью, среди которой сидело множество смуглых черноволосых ребятишек в невообразимых лохмотьях. Взрослые сигани, как мужчины, так и женщины, а также подростки шли пешком. Старики важно восседали на козлах и правили лошадьми. Мужчины были лохматы, с большими черными бородами, а женщины, одетые в выгоревшие грязные длинные юбки и пестрые блузки, большей частью были некрасивы, но необыкновенно подвижны и дерзки.
Ровену оглушили их резкие гортанные голоса и громкий смех, ослепили их белозубые улыбки. Что-то лопоча на своем диком языке, блестя большими черными глазами, они чуть ли не бросались под ноги коней обоза кинны. Зная о вороватости этого племени, возницы угрожающе замахивались кнутами, но нахальные сигани ничуть не боялись их красноречивых жестов и только заливисто хохотали. Наконец последняя лошадь обоза прошла мимо табора, и все вздохнули с облегчением. Долго еще до ушей Ровены доносился гомон их голосов.
Снова пошла однообразная дорога, по обе стороны которой простиралась зеленая равнина, покрытая чахлым кустарником.
Кинна заметила, что один из всадников пустил свою лошадь вскачь. Вернувшись, он что-то сказал начальнику охраны, но тот безразлично махнул рукой. Вскоре девушка увидела на обочине дороги какую-то темную фигуру. Подъехав ближе, она рассмотрела, что это была старуха, сидевшая в пыли скрестив ноги и опершись локтями в колени. Она была такой старой, что едва держала голову. Серые грязные лохмы, стянутые на лбу бурым платком, покрывали сутулые плечи, глубокие морщины избороздили темно-коричневое лицо, беззубый рот провалился, над ним нависал крупный нос истинной сигани, один глаз был закрыт черной повязкой, другой, сизый от старости и слезящийся, жалобно смотрел на подъезжавшую кинну.
