У него не было настроения обедать в одиночестве. Бог знает почему. Обычно он предпочитал не разделять чье бы то ни было общество за столом. Потому, что в таком случае не нужно вести беседу.
Если бы не этот вопрос Лори, разговор не вышел бы таким глупым. Он вынужден все время оправдываться. Так она вела себя большую часть времени.
Кэрсон беспомощно пожал плечами, он сделал вид, что полностью увлечен своим делом.
— Никто не смотрит на твою обувь в любом случае.
— Я знаю. — Она погладила себя по животу.
То ли это шутки ее воображения, то ли он стал больше, чем утром? Лори чувствовала себя этакой шарообразной женщиной, все увеличивающейся, в размерах.
— Все смотрят на мой живот. — Она сделала паузу, указывая на то, что когда-то было ее талией. — Почему, если женщина беременна, люди не могут не смотреть на ее живот?
Он взглянул на нее. Глаза Лори всегда нравились ему. Ее глаза и ее улыбка.
— Это не так.
Лори знала, что он говорит это, чтобы успокоить ее.
— Так, так. — Она отставила два серебряных прибора. — Мне кажется, все смотрят на мой живот, ожидая какого-то события. Вероятно, думают, что я грохнусь в обморок.
Он выбросил пустой контейнер и поставил перед ней другой. Там лежали сухарики в сырном соусе.
— Может быть, тебе кажется, они ждут этого, потому что ты сама это чувствуешь?
Она подвинула сухарики на середину стола.
— Так кто из нас занимается психоанализом?
— Я юрист. А это опыт, — напомнил ей Кэрсон. Придвинув стул, Лори села. Он развернул стул спинкой к ней. Как ковбой, который собрался бежать по дорожке с препятствиями.
— Да, ты юрист. Так и есть, господин Судья. — Она изучала его лицо с минуту, думая о том, как он выглядел, когда повез ее на своей машине в Центр. Интересно, считает ли он ее надоедливой, когда она об этом напоминает.
— Ты когда-нибудь сожалел о том, что избрал для себя такой путь?
Сначала ему казалось, что да. Когда Кэрсон получал диплом, он думал, что это как раз то, чему хочет посвятить свою жизнь. Но работа в суде, где Кэрсон всегда сочувствовал своим подзащитным, не задумываясь, является ли человек действительно невиновным, никогда ему по-настоящему не нравилась.
Только после того, как ему удалось поменять работу, он понял, что поступает правильно.
— Нет, — сказал он. — Честно говоря, нет. Может быть, потому, что у меня не оставалось на это времени. — Он коротко рассмеялся. — Уж если кто-то и сожалел, так это Жаклин.
Ее протесты стали невыносимы. Кэрсон увидел ее характер во всей красе, а ведь в эту женщину он был влюблен. Это было резкое пробуждение ото сна.
