«Эге! — подумал я. — Да
там, видать, творится нечто ужасное! И лучше нам на поверхность не
высовываться!»
И еще подумал, что надо
бы сходить проверить другой вход в гору, через щель, а то еще замурует нас
здесь, как фараонов, и превратимся мы в закоченевшие мумии. Я вернулся к Пашке,
и мы тронулись в обратный путь. Хуже всего нам было идти через ледяной зал.
Холод здесь пронимал до самых костей. И уже было совсем не до дивных красот
природы... Добравшись до щели, я отметил, что здесь пока все в порядке, только
сверху так сильно льет, похлеще Пашкиного водопада, что и головы не высунуть.
Коридор ближе к выходу уже заливало грязной водой, поэтому, чтобы не промочить
еще и ног, я близко подходить не стал. У входа-выхода было светлее, чем в
гроте, зато тут сильно сквозило, что было гораздо опаснее тихого холода. Делать
нечего, пришлось возвращаться к мышам. Мы снова забрались на каменный выступ и
прилегли на нем, тесно прижавшись друг к другу озябшими спинами. Девчонка
сильно дрожала и никак не могла согреться. А я не знал, чем ей помочь, как
согреть, ободрить и утешить. От холода голос мой вновь сел, и стал острее
чувствоваться голод. Пашка, боясь прикусить от дрожи свой язык, тоже молчала,
лишь судорога часто пробегала по ее хрупкому телу. Время тянулось мучительно
долго. Здесь, в этой гробнице, мы не знали, что происходит вокруг, день сейчас
или уже ночь. Ни звука, ни запаха, никакой весточки снаружи...Только холод,
голод, тьма да действующая на нервы монотонная капель в отдалении... Карцер да
и только, для особо провинившихся преступников, средневековый каземат... Эх,
зря Пашка не взяла с собой побольше еды. Сухарики бы и то нам сейчас здорово
пригодились бы! А то, поди, теперь сидит в нашей заимке какой-нибудь довольный
сасквач и навертывает тараночку, причем вместе со всеми потрохами... От этих
мыслей рот наполнился слюной. Желая отключиться от плохих мыслей, я стал думать
только о хорошем. Однако это давалось с трудом. А подумалось, что вот недельку
мы уже отгуляли, и тур дает курс на второй круг: опять внезапная ранняя буря,
пещера, тоскливая ночь и холод, проникающий повсюду... А что же потом? Опять
болото, шалаш, поляна, Берендей? Ну уж нет! И я прогнал дурные мысли. Завтра
уже все будет кончено. Лишь выйдет солнышко на небосклон, так вертолет сразу и
прилетит. Ориентир ими уже получен, и, кружа над грядой, они нас вмиг заметят.
Пережить бы вот только эту ледяную бесконечность...
