— Уезжай отсюда
поскорее, добрый воин! — закричала царевна. — Я жду здесь смерть свою от
чудовища и не хочу, чтобы и ты погиб вместе со мной!
В это время воды в озере
забурлили, закипели, и поднялся из волн ужасный дракон. Зашипел он грозно и
устремился на берег, предвкушая себе вкусный обед из парочки прекрасных молодых
людей. Всадник, а это был Георгий Победоносец, пришпорил коня и смело пошел в
атаку на чудовище. Ярче молнии блеснуло на солнце его копье и вонзилось прямо в
огромную пасть дракона, пригвоздив его к земле. Слез бесстрашный воин с коня и,
попросив у девушки ее расшитый золотом пояс, связал им поверженного зверя и как
побитого пса потащил за собой в город. Увидев дракона, жители Бейрута кинулись
кто куда.
— Не бойтесь! —
провозгласил Георгий. — Отвратитесь от своих каменных богов, которые отнимают у
вас детей, а веруйте в Господа Иисуса Христа, ибо это Он послал меня к вам,
чтобы спасти город от погибели!
Тут люди обрадовались, а
царь встретил свою дочь живой и невредимой. Тогда он велел прогнать из города
жрецов и принял христианскую веру. И все жители тоже последовали примеру своего
правителя. А дракона-убийцу зарубили мечом и сожгли за городом, чтобы и духа от
него не осталось на земле и чтобы люди больше не трепетали перед темной силой!
НА ЗАИМКЕ
Берендей явно не хотел
отпускать нас из своего царства. Идти по лесу стало очень и очень сложно:
сплошные древесные завалы, увешанные белыми и серыми кружевными шторами
лишайников, густые заросли колючих кустарников. Пока обойдешь или переберешься
— уходит уйма времени! Часа два-три мы настырно карабкались через все эти
берендеевские препятствия и ловушки, потея и выбиваясь из сил. К тому же, я
стал чувствовать себя, мягко сказать, скверно. Желудок ныл какой-то тревожащей
болью, резкие ощутимые спазмы возникали и в кишечнике. Подташнивало. Кажется,
поднималась температура, и голова слабо кружилась. Иногда противно отрыгивалось
то болотной водой, то сыроежками, то какой-то полынной горечью. Я понял:
видать, грибочки те действительно оказались малосъедобными. Девчонке я ничего
не говорил, было неловко признаться в своей слабости и ошибке. Но она, похоже,
начинала догадываться, что со мной что-то происходит, так как порой смотрела на
меня каким-то строго-взволнованным взглядом своих удивительных глаз. Как я ни
крепился, пытаясь шутить и напевать что-то про вольный ветер, дело мое было
дрянь. Ноги стали предательски дрожать, по всему телу пробегали какие-то
противные щемящие судороги, после которых разливалась сильная слабость.
Несмотря на то, что лицо мое пылало жаром, по спине резвились холодные мурашки.
Я стал чаще передыхать.
