Именно в таком состоянии сидел я напротив Игоря в кофейном
клубе. Я, как водится, жаловался на жизнь, он меня успокаивал. Видимо, как-то
мои слова о безработице дошли до других членов клуба, потому что из тени вышел
антиквар и сказал, что завтра он заедет за мной, чтобы устроить занимательную
экскурсию.
Утром, на самом деле, он подкатил на черном «мерседесе» и
повез меня в подмосковные туманы. Мы посетили несколько загородных коттеджей,
автомобильный салон, конюшню и птицеферму. Валерий Васильевич объяснял, каким
образом эти хозяйства дают ему прибыль. Позвонил и вызвал на встречу каких-то
«ребят», с которыми обедали в ресторане, стилизованном под трактир. «Ребята»
при беглом знакомстве оказались банальными бандитами: золотые цепи на бычьих
шеях, татуировки на пальцах, специфическая речь. Мне ничего не оставалось, как
смотреть и слушать, не принимая участия в этом спектакле. Наконец, режиссер
поднял руку, сверкнув увесистым бриллиантом, и повернулся ко мне всем корпусом:
– Андрей, я собираюсь переключиться на международную
деятельность. Мне нужен здесь, в России, управляющий с годовым окладом в сто
тысяч долларов. Я предлагаю эту работу тебе. Собственно, твоё дело – это
собирать деньги и отправлять мне. Вот эти орлы будут тебя охранять и решать все
проблемы с должниками.
Представил себе сотню тысяч долларов, сложенных вместе.
Следом за этой пачкой всплыли в трепетном сиянии иномарка, дом на реке с яхтой,
роскошные магазины и неведомое чувство внутреннего ощущения платежеспособности,
сладкого, должно быть, опьяняющего чувства. И вот у меня уже другой статус,
круг знакомых, в облике – уверенная вальяжность. …И даже, может быть, такие же
перстень и часы, притягивающие взгляд собеседника золотым мерцанием.
Но вот это уплыло, а на смену пришли совсем другие мысли.
Вспомнилась истерика антиквара в банке во время приезда Игоря. Там всё прошло
идеально, даже без опозданий, но я видел, как человек во время обычного
ожидания взвинчивал себя до предынфарктного состояния. Чего же способен он
натворить, если на самом деле случится нечто неординарное: недостача искомой
суммы, наличие фальшивых купюр или – о, ужас! – предательство одного из низовых
сборщиков подати с исчезновением вместе с крупной суммой! Мне сразу
представилось, как глаза этих «ребяток» наполнятся аспидной злобой, мускулы –
разрывной силой, и всё это устремится на меня… О, нет! Лучше нищета, чем
постоянный страх и непрестанное ожидание казни. Нет! – это я сказал себе и про
себя. Когда-нибудь потом я обязательно скажу это антиквару, но хотя бы в отсутствие
этих горилл.
