Эдуард Борисович Бурунов, как известно, уважал расчет,
поэтому с самого начала своей капиталистической карьеры записывал количество
уничтоженных им человек. Еще до отмены шестой статьи Конституции СССР, закреплявшей
главенство КПСС, Эдик учился в подпольной школе каратэ. С появлением первых
кооперативов он в восемнадцать лет открыл свой первый клуб каратэ. Среди
учеников преобладали будущие и настоящие бандиты. Там он сколотил свою первую
группу и стал отнимать бизнес: узнавал, кто процветает, приходил и отбирал. То
есть, все продолжали работать, но уже не на себя, а на него, Эдуарда. Но очень
быстро ему стало скучно – поговорить же не с кем.
Тогда открыл он собственное стрельбище и выбрал из трех
десятков стрелков трех снайперов, с которыми было о чем поговорить. Это были
ребята начитанные, со своей волчьей эстетической философией. Отныне он приезжал
на «стрелку», вонзал холодный взгляд в переносицу бригадира, объявлял, что его
противники под прицелом снайпера и спокойно выставлял требования: миллион
долларов «за беспокойство» и никогда ему на глаза не попадаться. Следовал
щелчок пули в сантиметре от ноги старшего бандита, что делало противную сторону
предельно покладистой. Только однажды не в меру горячий горец возмутился – и
тут же рухнул с простреленным виском. «Кто еще против?» – спросил Эдуард, с
любопытством разглядывая присмиревших бандитов. Коллеги убиенного оценили
серьезность Эдуарда и через неделю в указанное место безропотно принесли
чемодан с деньгами, принеся самые искренние извинения.
Дважды на Эдуарда устраивали охоту, и дважды он оставался
невредимым. В ту же ночь его люди уничтожали не только заговорщиков, но всех
подельников и родичей «заговорщиков» – эта расчетливая, безжалостная жестокость
отрезвляла всех противников. Его стали бояться, ему отдавали всё, только бы не
спровоцировать побоище. Так довольно скоро он встал во главе собственной
финансовой империи. Подводя годовой итог, Эдуард подсчитал, что за каждый
миллион он в среднем платил 0,34 человеческой жизни. «Не так уж и много», –
сухо констатировал он.
А началось всё это, пожалуй, с собаки. Даже не собаки, а так
– собачонки, размером чуть больше крысы, на тоненьких трясущихся ножках. В то
время Эдику было чуть больше десяти лет. Как-то в соседнем дворе сзади, где-то
у самых его сандалий, резко и громко гавкнула псина. Мальчик испугался и
побежал, собачка – за ним. Эдик бежал на глазах детей и взрослых и кричал изо
всех сил. Заскочил в свой подъезд, захлопнул дверь и только тогда решился посмотреть
сквозь грязное стекло наружу. Крохотная собачка кругами бегала под дверью и
тявкала, а люди – ему показалось, что их было очень много – смотрели ему вслед
и… смеялись. Эдик почувствовал себя трусом и слюнтяем.
