Как он и сказал при знакомстве, источников доходов у Игоря
было несколько и все какие-то малонадежные, если не сказать призрачные.
Например, его иногда звали в оценщики антикварной мебели, картин,
букинистических изданий. В кругах антикваров обеих столиц его мнение высоко
ценилось. Он профессионально реставрировал старинные вещи, иконы и даже часы.
Иногда выезжал с экспедициями от музеев, а бывало – в командировку от Центра
реставрации имени И.Э.Грабаря. Он не мог отказать знакомым, когда те обращались
к нему с просьбой, но быстро «перегорал» и с трудом дотягивал до конца работы.
Корпеть месяцами над каким-нибудь предметом старины – это не для него.
Созерцатель!..
Однажды во время одной из командировок в Ново-Афонский
монастырь с ним случилось нечто очень важное. Игорь встретил женщину и впервые
в жизни полюбил. После обманов, истерик и махинаций жены, а также после общения
с тысячами эмансипированных женщин, он встречает её. Необычную женщину,
странную, как он сам. В длинной юбке, с воротником блузки под горло, тихую, с
двумя детьми и светлой печалью в огромных карих глазах. Во время
грузино-абхазской войны она потеряла мужа и родителей. Жила на копеечную
зарплату и тем, что выращивала и продавала на рынке со своего участка земли.
Там, на Ново-Афонском рынке, они и встретились. Игорь заглянул
сюда выпить кофе, по которому соскучился. А так же коллеги-реставраторы
попросили купить вяленой рыбы к пиву, по которому соскучились они. Он медленно
расхаживал вдоль торговых рядов, чувствуя неуклонное расширение сосудов и
приятное кофейное послевкусие, высматривая рыбу, которой почему-то не было. Порой
Игорь останавливался, чтобы полюбоваться видом на монастырь, стоявший чуть ниже
и похожий отсюда на пасхальный кулич, облитый розовой глазурью, окруженный
свечами темно-зеленых кипарисов. Смотрел на ярко-синее море. Поднимал глаза к горячему
небу и разглядывал прозрачные белесые облака, быстрых ласточек, медленных
орлов, седые вершины гор, и по-кошачьи жмурился от солнца. От торговых рядов к
нему тянулись десятки дочерна загорелых женских рук. Его зазывали гортанными
голосами энергичные горянки – и вдруг…
…Она стояла тихо, как тонкая березка среди высотных пальм и хищных
лиан, и кротко смотрела на покупателя большими глазами. Игорь остановился, как
громом пораженный, и долго смотрел то в эти застенчивые глаза, то на лиловый
инжир, оранжевую хурму, две пластиковые бутылки с красным домашним вином, то на
её опущенные тонкие руки с золотистым загаром. Он долго не мог совладать с
голосом, чувствуя как подгибаются колени, а пальцы рук мелко дрожат. Пропали внешние
звуки, движения, запахи. Вся огромная вселенная, которую вместил в себя Игорь
Беклемишев, в тот миг сосредоточилась в глазах этой тихой молодой женщины,
хрупкой, как девочка-подросток.
