За столом, уминая необыкновенно вкусную томленую картошку, я
поделился дорожным открытием о моём созерцании на двух параллельных планах.
Игорь лишь удовлетворённо кивнул, зато Федор Семенович затих, поворчал себе под
нос что-то непонятное. Потом поднял на меня усталые глаза в красных прожилках и
сказал:
– Андрюша, ничего я тебе не скажу. Только это: парень ты
прямой и честный, поэтому прошу твоих непрестанных молитв.
– Ладно, хорошо, – промямлил я в смущении. Тоже, нашел
молитвенника…
После обеда мы вышли во двор. Хозяин повел нас в дальний
угол, где за высокими малиновыми кустами скрывалась калитка. За его забором,
буквально в паре метров, начинался крутой обрыв. По узкой тропинке вдоль забора
вышли мы к лавке на пятачке земли, с трёх сторон окруженном почти отвесным
обрывом. Присели и залюбовались открывшимся отсюда просторным видом на город,
укрытый розово-голубыми туманами заката.
– Вот тут я и упражняюсь в плетении лаптей, – сказал старик,
перебирая черные шерстяные четки.
– Так монахи школы преподобного Серафима Саровского молитву
Иисусову называют, – пояснил мне Игорь и тоже замолк, перебирая пальцами узелки
невесть откуда взявшихся четок.
Читал Иисусову молитву и я. Глаза впитывали красоты заката,
в уме слова молитвы совершали непрестанное звездное кружение. Где-то глубоко в
сердце возникали сначала страшные картины адского пламени, в котором я видел
себя. Это подогревало покаянные «…помилуй мя, грешного». Потом молитвенная
пульсация ангельскими огненными крылами поднимала меня из адской бездны и
ставила на земную твердь. Оттуда я наблюдал, как в разрыве клубящихся сизых туч
ярким сиянием проникал нестерпимый свет и озарял тех, кто молился в этот час, и
тех, кто был рядом с нами.
Вернувшись во двор, мы увидели на крыльце мужчину в красной
феске, окруженного тремя котами. Рыжий великан сидел на коленях, а двое серых,
размером поскромней, жались к его ногам, обутым в расшитые золотом башмаки с
загнутыми вверх носками.
– А этот человек даже от неприятелей наших сподобился
получить благодарность, – сказал Федор Семенович. – Феска и ковроступы – дар
турецких реставраторов, с которыми сей муж поднимал из руин православный храм.
Игорь давно его знает, а ты, Андрей, познакомься, это Сергей – сосед мой и
друг, мы с ним этот дом пополам купили.
Обнялись, перекинулись дежурными фразами о житье-бытье. Коты
упрямо не отходили от хозяина, а рыжий исподлобья ревниво метал на нас гневные
зеленые молнии.
