Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 1] | страница 71



Прошло около двух недель.

На одном из обычных утренних докладов у обер-полицмейстера, графа Шувалова, он передал мне телеграмму со словами:

¾ Съездите в Парголово, произведите дознание и сделайте все, что нужно, для поимки преступников.

Телеграмма была такого содержания: «В ночь на сегодняшнее число на Выборгском шоссе ограблена с нанесением тяжких побоев финляндская уроженка Мария Рубан».

Поручение это пришлось мне не по сердцу: и по Петербургу у меня была масса дел, а тут еще поезжай в пригород ради какой-то ограбленной чухонки...

Но граф не переносил возражений, а потому ни­чего не оставалось делать, как покориться.

Узнав о местожительстве потерпевшей, я на моем иноходце в два часа доехал до деревни Закабыловки. Стоявшие у ворот одного из одноэтажных домов нижний полицейский чин и человек пять праздных зевак без слов подсказали мне, куда завернуть лошадь.

В избе я увидел знакомую мне картину: в переднем углу, под образами, сидел, опершись локтями на деревянный крашеный стол, становой пристав, строчивший протокол. Поодаль, около русской печи, за ситцевой занавеской громко охала жертва. Тут же около нее суетились маленький юркий человек, видимо фельдшер, и две какие-то бабы, голо­систо причитая на разные тоны.

Подождав, пока больная несколько пришла в себя и немного успокоилась, я приказал бабам прекратить их завывания и приступил к допросу.

¾ Ну, тетушка, как было дело?

¾ Нечистая сила!.. Черт, черт! — заговорила, своеобразно шепелявя, избитая до полусмерти баба...

¾ А!.. Нечистая сила... Черти!..

Внимание мое вмиг удвоилось, и я принялся обстоятельно расспрашивать.

Вот что на своеобразном русском жаргоне изложила чухонка:

¾ Отъехала я верст пять от казарм, час-то был поздний, и задремала. Проснулась, вижу: ло­шадь стоит. Стала я доставать кнут, да так и за­мерла от страха. Вижу, по бокам телеги стоят три дьявола: с черными, как вакса, рожами, языки огнен­ные и хвосты лошадиные! Как лютые псы бросились они на меня и начали рвать на мне одежонку... Ко­шель искали. А как нашли мой кошель, так вместе с карманом и вырвали, а в кошельке-то всего, почитай, гривен восемь было... Ну, думаю, теперь отпустят душу на покаяние! Да не тут-то было: осерчал, видишь ты, один, что денег в кошельке мало: затопал копытами, да как гаркнет: «Тяни со старой шкуры сапоги, ишь подошвы-то новые!» И стал это он, сатана, сапоги с ног тянуть, да не осилить ему, ругается, плюется, а все ни с места. Сапоги-то не разношены были, только за два дня куплены... Собрался он с духом, уперся коленищем мне в живот, да как дернет изо всей-то силы, я уже думала, ногу с корнем оторвал, да только сапог подался!.. Тогда другой-то, который держал меня за горло, придавил коленом грудь и говорит: «Руби топором ногу, если не осилишь!»